Ночь признания
Глава 1
Мастерская в штабе Спасателей уже давно погрузилась в тишину. Закончив починку очередного изобретения, Гайка машинально вытерла лапки промасленной тряпкой и взглянула на часы — стрелки показывали второй час ночи. Она собиралась отправиться в свою комнату, как вдруг заметила необычное свечение из гостиной. Чисто женское любопытство пересилило усталость, заставив мышку приоткрыть дверь.
То, что она увидела, заставило её сердце забиться учащённо. Комната была усеяна крошечными светлячками в стеклянных банках, мерцающими, как звёзды. На полу лежал ковёр из лепестков роз, аккуратно собранных, вероятно, в ближайшем парке. А в центре, на импровизированном столике из спичечного коробка, стоял её любимый ореховый пирог, украшенный единственной свечой. Рядом, нервно теребя ворот рубашки, стоял Дейл.
— Привет, Гаечка… — его голос дрожал, но в нём не было привычной иронии. Он казался чужим: собранным, взрослым.
Гайка застыла на пороге. Она видела Дейла весёлым, отчаянным, даже глупым, но таким — никогда. Его глаза, обычно искрящиеся шалостью, теперь смотрели на неё с такой серьёзностью, что ей захотелось убежать. Но она не могла. Её лапы словно налились свинцом.
— Я… долго готовился, — начал он, делая шаг вперёд. — Раньше я думал, что любовь — это как в комиксах: драки, погони, взрывы. Но потом я понял… — он замолчал, сжал кулаки, словно борясь с собой. — Ты — мой взрыв. Тот, что перевернул всё. Когда ты говоришь о шестерёнках, я не понимаю ни слова, но слушаю, потому что твой голос… он как музыка. Когда ты падаешь со стула, пытаясь достать гаечный ключ, я хочу быть тем, кто тебя поймает. Всегда.
Гайка прикрыла мордочку лапкой. Её щёки пылали, уши дрожали. Она пыталась что-то сказать, но слова застревали в горле.
— Я знаю, я — не Чип, — Дейл опустил взгляд. — Я не стратег, не лидер. Но ради тебя… я готов стать кем угодно. Даже серьёзным. — Он достал из-за спины маленькую коробочку, сделанную из фольги. Внутри лежала миниатюрная, отполированная до зеркального блеска шестерёнка, украшенная камнем из янтаря в форме сердца. — Это символ. Как шестерёнки в твоих механизмах… без тебя я не смогу крутиться.
Гайка задрожала. Её лапки сжали ткань комбинезона так сильно, что она порвалась. В глазах стояли слёзы — не от радости, а от паники. Она всегда мечтала об этом моменте, но теперь, когда он настал, её охватил леденящий страх. Хвост, обычно задорно изогнутый, упал на пол, будто потеряв всякую силу. Уши, эти розовые, подвижные радары, полностью обмякли, прижавшись к затылку. Она попыталась вдохнуть, но воздух застрял в горле, превратившись в писк — короткий, прерывистый, как сигнал неисправности.
— Д-Дейл… — её голос звучал как писк испуганного мышонка. — Я…
Он подошёл ближе, осторожно взял мышку за лапку — его прикосновение словно обожгло её, пробежав по телу нервным импульсом.
— Ты не обязана отвечать. Просто… знай, что я люблю тебя. Настоящей любовью. Не из комиксов.
И тогда Гайка сломалась. Слёзы хлынули потоком. Она бросилась ему в объятия, прижимаясь к его груди так сильно, будто хотела раствориться.
— Я тоже… всегда… — всхлипнула она. — Но я боялась… думала, это шутка…
Дейл нежно погладил её по спине, затем приподнял её подбородок. Их взгляды встретились. И в этот миг всё вокруг перестало существовать. Их первый по-настоящему долгий поцелуй был горьким от слёз и сладким от орехового пирога. Гайка, обычно такая рациональная, потеряла счёт времени. Она забыла о законах физики, о механизмах, обо всём на свете… кроме тепла его губ.
Когда они наконец разъединились, Гайка, всё ещё прижимаясь к нему лбом, засмеялась — нервно, прерывисто, почти истерично.
— Я… я думала, ты опять про розыгрыш, — прошептала она. Слёзы счастья покатились по щекам, но Гайка и не подумала убирать их. Тогда Дейл аккуратно стёр их большим пальцем, его шершавая подушечка лапы была удивительно тёплой.
— Никогда, — он поцеловал её в макушку, где золотистые волосы были особенно мягкими. — Никогда не буду шутить с этим.
Глава 2
Гайка стояла на пороге комнаты, сжимая в лапках края комбинезона так, что ткань трещала по швам. В воздухе ещё витал сладкий запах орехового пирога, а в ушах звенел дрожащий голос Дейла: «Ты — мой взрыв…»
Она медленно закрыла дверь, будто прячась от собственного счастья.
«Он не знает… Не понимает…»
Гостиная, вся в следах его ночных приготовлений, казалась теперь чужой. Гайка прижалась лбом к косяку, вдыхая запах дерева — тёплый, надёжный, как его объятия. Всего полчаса назад она смеялась здесь, целовала его, чувствовала, как его сердце бьётся в унисон с её.
«А теперь…»
Её лапки сами потянулись к старой тумбочке, где под слоем чертежей лежал конверт с пожелтевшим листком. Бумага хрустела в пальцах, будто смеялась над ней.
«Он разочаруется… Или пожалеет… Из чувства долга»
Гайка стиснула зубы, чтобы не разреветься. В голове всплыли его слова: «Без тебя я не смогу крутиться». Но разве он сказал бы это, знай правду?
Она швырнула конверт в рюкзак, вместе с фотографией старого дуба у дома её детства — единственным, что связывало её с прошлым, где она ещё не была сломленной.
На столе дрожал листок с запиской:
«Дейл, это не твоя вина. Я просто не могу… Если сможешь когда-нибудь — прости.
Гайка»
Последняя буква расплылась в кляксу — слеза упала прямо на строку.
Она выбежала, не оглядываясь, но фото выскользнуло из кармана, упав на коврик у порога.
***
Поезд на восток отходил в 6:13 утра. Гайка сидела у окна, прижав лапки к груди, словно пытаясь удержать осколки того, что ещё час назад было счастьем.
«Он сейчас спит… А утром найдёт записку».
Вагон скрипел на стыках рельсов, будто повторяя: «Предательница, предательница».
Она закрыла глаза, представляя, как Дейл врывается в её пустую комнату, как его уши прижимаются от боли, как он роется в её вещах, надеясь найти хоть намёк на ложь.
«Но это не ложь… Я спасаю его».
За окном мелькали огни городков, но она видела только его морду — растерянную, без тени привычной иронии.
«Прости…».
Гайка сжала в лапке болтик — тот самый, что он подарил ей неделю назад. Единственное, что она взяла из его мира.
Глава 3
Дейл стоял на пороге ангара, перед новым самолётом с гибридным двигателем, сжимая в лапе смятую записку Гайки. Утреннее солнце слепило глаза, но он даже не моргнул, вчитываясь в размытые строчки:
«Это не твоя вина…»
Чернила расплылись от капли, упавшей с его ресниц. Его уши, обычно задорно торчащие вверх, были прижаты к голове, а хвост дрожал от напряжения. За спиной послышался шорох — Спасатели молча выстроились в ряд.
— Я лечу один, — сказал он негромко, почти шёпотом. Глаза не бегали, не искали одобрения — смотрели сквозь них, будто в туманную даль. — Не спрашивайте почему. Не отговаривайте. Пожалуйста.
Рокфор заёрзал, пряча за спиной корзину с копчёной селёдкой:
— Дейл, парень, может…
— Нет. — Одно слово, как стальная дверь. Даже Чип, привыкший к его выходкам, вздрогнул.
Вжик завис над плечом Дейла, жужжание смолкло. Мух видел, как дрожат его лапы, хотя голос был ровным:
— Ты… даже карту не возьмёшь? — спросил он тише обычного.
— Возьму. — Он кивнул в сторону самолёта. — Но только карту.
Чип снял шляпу, медленно проводя лапой по морде. Глаза встретились с Дейлом — и в них не было привычной строгости, только понимание:
— Сколько топлива и заряда?
— Примерно на 300 километров. До её дома около 120-ти. Самолёт полностью заправлен и заряжен.
— Тогда лети. — Чип бережно передал ему свёрток. Внутри — старая фотография, где Гайка чинит часы, а Дейл дурашливо корчит рожицу. — Не теряй.
Рокфор шмыгнул к самолёту, сунув корзину под сиденье. Оттуда пахло имбирным печеньем и слегка подгоревшими сырными булочками.
— На случай, если проголодаешься, — пробормотал он, отворачиваясь. — Она… она любит малиновое варенье.
Вжик кружил вокруг Дейла, пытаясь поймать его взгляд:
— Эй, а если ты заблудишься? Или двигатель…
— Вжик. — Он повернулся к нему, и впервые за утро в его глазах мелькнуло что-то живое. — Ты летишь?
Мух замер, потом резко нырнул в карман его рубашки:
— Летим!
Самолёт взревел, разрывая тишину. Дейл не оглянулся, не помахал на прощание. Но когда кабина закрылась, он прижал ладонь к стеклу — на секунду, как давнее секретное рукопожатие.
Чип наблюдал, как машина исчезает в облаках. Рокфор всхлипнул, утирая морду фартуком:
— Совсем взрослый стал…
— Нет, — Чип поправил шляпу. — Он просто нашёл, за что держаться.
В кабине Вжик молчал, глядя, как Дейл настраивает старый навигатор. Его лапы двигались методично, без привычной резвости.
— Эй, — наконец сказал он. — Она же вернётся. Правда?
Дейл промолчал. Но даже в турбулентности его лапа не дрогнула.
Под сиденьем, среди пирожков, лежала записка от Рокфора: «Никогда не сдавайся. Мы рядом. Всегда и везде.»
Спустя час полёта Вжик первым нарушил тишину:
— Эй, Дейл… а если она… ну… не захочет вернуться?
Лапа Дейла дёрнула штурвал, самолёт клюнул носом. Глаза сузились до предела:
— Тогда я останусь там. Навсегда.
Мух замер, поняв, что это не бравада. Он сел на его плечо, снизив жужжание до мурчания:
— Ладно. Твоя взяла. Но сперва поедим? — Он юркнул к корзине, доставая бутерброд с ветчиной. — Рокфор вложил душу. И сыр, тьфу.
Дейл машинально откусил, и вдруг засмеялся — хрипло, некрасиво:
— Помнишь, как она приклеила тебя к потолку суперклеем?
— А ты меня отдирал взрывчаткой! — Вжик фыркнул, брызгая крошками. — До сих пор шрамы на крыльях!
Они болтали о пустяках, пока радар сканировал местность. Дейл вдруг осознал: эта жужжащая мелочь — единственное, что не даёт ему сорваться в безумие. Он наклонился к карте, отмечая маршрут, и Вжик без слов подсветил фонариком нужный участок.
Когда самолёт скрылся за облаками, Рокфор вытер лапой глаза:
— Взрослеют, а?
— Не смейся, — Чип поправил шляпу, пряча улыбку. — Иначе признаем, что мы старики.
А в кабине Дейл, глядя на фото, думал о том, что «спасатель» — это не про подвиги. Это про то, чтобы лететь в бездну, зная, что кто-то положил тебе в дорогу бутерброды и веру в тебя.
К полудню они приземлились в глухом поле — навигатор сломался, но Дейл шёл на запах яблонь, как она когда-то рассказывала.
***
Дейл шагнул через покосившуюся калитку, и хруст сухих ветвей под лапами отозвался в тишине. Дом стоял в стороне от дороги, почти скрытый разросшимися яблонями — та самая деталь, которая помогла ему найти это место. «Она говорила, что отец сажал их, когда она была маленькой…»
Он медленно подошёл к крыльцу, сердце колотилось так громко, что, казалось, эхо разнесётся по всей округе. Дверь была не заперта — слегка поддалась под нажимом, скрипнув, будто нехотя впуская чужака.
Внутри пахло пылью, древесной смолой и чем-то ещё — лёгким оттенком машинного масла, словно следы Гайки остались даже здесь, в этом заброшенном месте. Солнечный луч, пробивавшийся через разбитое окно, освещал главную комнату: старый деревянный стол, пару стульев, полки с потрёпанными книгами.
И учебник.
Тонкая книга с потрёпанными уголками лежала раскрытой, будто её только что отложили. Дейл подошёл ближе, провёл лапой по странице — пыль осела тонким слоем, но не скрывала чертежей и заметок на полях. «Основы пилотирования. Глава 3: Аэродинамика малых летательных аппаратов».
— Гиго учил её летать, по этой книге… — прошептал он, переворачивая страницу.
Комната словно замерла вокруг него. Где-то за стенами шуршали листья, ветер тихо постукивал ставнем, но внутри было так тихо, что Дейл слышал собственное дыхание.
«А если она не придёт?»
Он сжал кулаки, стараясь заглушить эту мысль. Нет, она будет здесь. Должна быть.
Дейл огляделся, ища хоть что-то, что скажет ему, куда она могла пойти. Но дом был пуст. Ни следов недавнего присутствия, ни намёка на то, что кто-то жил здесь в последние годы.
— Ладно… — он провёл лапой по морде, чувствуя, как усталость давит на веки. — Значит, жду.
Он опустился на ступеньки крыльца, уставившись на дорогу, которая вела к дому.
«А что я скажу, когда увижу её?»
В голове крутились обрывки фраз, но ни одна не казалась правильной. «Ты испугала меня» — слишком слабо. «Как ты могла просто сбежать?» — звучало как упрёк. «Я люблю тебя, чёрт побери!» — возможно, но…
Он вздохнул, достал из кармана болтик. Отполированный металл холодно блестел на солнце.
— Просто… вернись, — прошептал он, сжимая его в ладони. — Всё остальное мы решим.
Глава 4
Поезд прибыл на станцию с опозданием на целых три часа. Гайка, сгорбившись под тяжестью рюкзака, шла по знакомой тропинке, где каждое дерево напоминало о детских приключениях. Дом стоял как прежде — резные ставни были наполовину оторваны, крыльцо скрипело под лапами. Она толкнула дверь, и пыль, вспыхнув в лучах полуденного солнца, окутала её серебристым облаком.
— Никого… — прошептала она, но эхо не ответило. Гайка прошла в гостиную, где когда-то отец учил её конструировать авиамодели. На столе лежала та самая книга. Она села, проводя лапкой по трещине на столешнице — той самой, что появилась, когда она впервые собрала модель самолёта.
«Почему я вернулась сюда?» — мысль жгла сильнее паяльника. Она вытащила болтик, подаренный Дейлом, и положила его рядом с книгой. Блеск металла казался чужим в этом застывшем мире.
Дейл притаился на втором этаже. Он видел её сквозь щель в полу — её сгорбленные плечи, дрожащие уши. Каждый её вздох отзывался в нём болью. Его лапа потянулась к лестнице, но он вцепился в перила, вспомнив её записку: «Не твоя вина».
— Может, она хочет остаться одна? — прошептал он, но сердце рвалось вниз.
Гайка встала, чтобы налить воды из старого колодца во дворе. Дейл, улучив момент, спустился в гостиную. Его лапа дрогнула над болтиком — он поднял его, прижав к груди, словно это был ключ от её души. Но тут скрипнула дверь: Гайка вернулась раньше. Дейл метнулся в чулан, задев полку. Однако грустная Гайка не стала искать причину шума.
Ночь накрыла дом. Гайка, завернувшись в старое одеяло, уснула за столом. Дейл, сидя на чердаке, смотрел на неё через дыру в полу. Вжик жужжал у его уха:
— Чего ты ждёшь? Разбуди её!
— А смысл? — Дейл сжал болтик до боли. — Она убежит снова…
Внезапно с чердака донёсся шум — Дейл, пытаясь уйти незаметно, наступил на скрипучую доску. Гайка вскочила, схватив гаечный ключ:
— Кто здесь?!
Дейл, прижавшись к стене чердака, затаил дыхание. Гайка медленно поднималась по лестнице, каждая ступенька стонала под её весом. Её тень уже легла на пол перед ним, когда снаружи грянул гром — начался ливень. Она остановилась, вслушиваясь, а потом, махнув лапой, спустилась обратно:
— Просто ветер…
Дождь вскоре стих. Гайка вышла во двор, не видя, как Дейл, промокший и дрожащий, пробирается к сараю. Вжик, летевший за ним, прошептал:
— Утром. Утром всё решится…
Дейл уже знал, что никуда не уйдёт. Он спрятался в сарае, где она когда-то мастерила первую летающую тарелку. Запах масла и металла, её запах, обволакивал его, не давая уснуть.
***
Солнечный луч, пробивавшийся сквозь развеивающиеся тучи и разбитое окно, разрезал пыльную завесу комнаты. Гайка, едва переставляя лапы, двинулась к двери. Её лапки дрожали, цепляясь за косяк, когда вдруг занавеска у окна взметнулась. Из-за неё, словно призрак из прошлого, возник Дейл. Его шерсть была сваляна от ветра, глаза красные от бессонницы, а в лапе — скомканная записка, которую она оставила перед побегом.
— Пи-и-и! — звук вырвался из её горла сам собой, голос пропал. Она отпрянула, спина ударилась о стену. Уши прижались так плотно, что заныли, хвост упал, словно перерезанная верёвка.
— Зачем ты это сделала? — Дейл шагнул вперёд, его голос дрожал, смешивая гнев и боль. — Ты думала, я сдамся? Что просто… отпущу?
Он бросил записку к её лапам. Бумага раскрылась, обнажив кривые строчки: «Не твоя вина».
— Почему?! Что я сделал не так?
Он протянул к ней лапу, но она отпрянула, спотыкаясь о стул. В глазах Дейла мелькнула боль.
— Это не ты… — прошептала она, отворачиваясь к окну, где виднелся старый дуб. — Во мне… всё сломано.
— Объясни! — его лапы сжали её плечи, нежно, но настойчиво. — Почему? В чём я виноват? Я… сделал тебе больно?
— Н-нет… — она выдохнула, голос вернулся хриплым шёпотом. — Это я… сломана…
— ХВАТИТ! — Дейл топнул, его хвост нервно дёрнулся. Он впервые повысил на неё голос. — Перестань прятаться! Говори ПРАВДУ! СЕЙЧАС ЖЕ!!!
Его крик ударил её больнее всего на свете. Гайка съёжилась, сползая по стене. Колени подкосились, и она бессильно шлёпнулась на пол, ощущая себя пленницей, которую привели на казнь.
— Я бесплодна… — слово вырвалось, как последний винтик из разобранного механизма. Гайка уткнулась лбом в половицы. — Не могу… родить… Сломана…
Из кармана её комбинезона выпал пожелтевший листок. Медицинская справка, смятая от бесчисленных попыток выбросить, и слегка расплывшаяся от не раз пролитых на неё слёз, развернулась перед Дейлом. Красная печать — диагноз, как клеймо.
— Видишь? — её шёпот стал едва слышным. — Я — бракованная деталь. Ты… заслуживаешь целую. Семью… Детей…
Дейл поднял справку. Бумага хрустела в его дрожащих лапах. Гайка, не в силах видеть его реакцию, прикрыла глаза.
— И это… причина бегства? — его голос внезапно смягчился. Он опустился на колени, касаясь её подбородка. — Ты думала, дети важнее тебя?
Гайка попыталась отодвинуться, но Дейл, подняв её с пола, притянул к себе, обхватив так крепко, что рёбра заныли.
— Я люблю тебя, — шептал он в ухо. — Не твоё будущее. Не твои «исправные детали». Тебя. Сломанную. Упрямую. Гениальную. Безумную. Фантастическую…
— Но… твои мечты… дети… — она попыталась возразить, но он перекрыл её слова поцелуем в лоб.
— Моя единственная мечта — видеть, как ты изобретаешь в три часа ночи. Слышать, как ругаешься на сломанный двигатель.
Его лапа легла на её щёку, заставляя встретиться взглядами:
— Мы усыновим хоть десять бурундучат и двадцать мышат. Если не сможем — будем сходить с ума вдвоём. Но ты — мой выбор. Навсегда.
Гайка дрожала, слёзы капали на его рубашку. Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова, и тело наконец предало её — сознание уплыло в светлую пустоту.
— Прости… Если сможешь… — прошептала сонная Гайка, но он уже обнимал её, прижимая к груди так крепко, что боль отступила.
— Ты — моя семья. Вся. Настоящая.
Счастливый Дейл вынес Гайку на крыльцо, намереваясь уложить её спать в гамаке, на свежем воздухе. Вжик, вылетевший из укрытия, метнулся за водой. Пока мух хлопотал, Дейл гладил её золотистые волосы, шепча:
— Всё будет хорошо. Мы починим всё… вместе.
Но даже он не знал точно, сколько «винтиков» придётся заменить, чтобы её сердце снова заработало без страха.
Глава 5
Свет Луны, словно прожектор, проникал внутрь дома, где Дейл сидел на скрипучем полу, прислонившись к стене. Гайка спала в углу, укрытая тёплым шерстяным одеялом, её дыхание едва слышным шёпотом нарушало тишину. В лапах Дейла дрожала та самая справка — жёлтая, с потёртыми краями. Его взгляд скользил по строчкам, выискивая зацепки.
«Диагноз подтверждён 12.03.2000… клиника ‘Здоровый хвост’…»
Он прошептал дату, и его хвост дёрнулся. — Но в тот день… мы спасали Рокки из ледяной ловушки. Она не могла быть там…
Сомнения, как искры, разожгли в нём надежду.
***
Дейл осторожно поднялся, чтобы не разбудить Гайку. В кармане его рубашки лежала рация Спасателей — старая, с царапиной в форме пропеллера. Он вышел на крыльцо, где ветер бил в морду, и набрал частоту доктора Спраута, их старого знакомого:
— Док, это Дейл. Мне нужна помощь… Срочно.
Голос в динамике проворчал что-то про «ночные вызовы», но согласился.
Вернувшись, Дейл нашёл в рюкзаке Гайки аварийную аптечку. Среди бинтов и антисептика — ампула снотворного, подписанная её почерком: «Для экстренных случаев». Он колебался, глядя на её милую мордочку.
— Прости… — прошептал он, вводя малую дозу. Её дыхание углубилось, брови разгладились.
***
Тишину старого дома разорвал приглушённый рокот мотора и мерцающий в окнах зелёный свет мигалок. Дейл, сидевший на крыльце со справкой в дрожащих лапах, вскочил. Через минуту к дому подошли двое: доктор Спраут, седой дикобраз в накинутом на пижаму халате, и строгая, подтянутая выдра в белом халате с чемоданчиком – доктор Лина, гинеколог из городской клиники.
— Тише, — Дейл преградил им путь, понизив голос до шёпота. — Она спит. Умоляю… без лишнего шума.
Его глаза, красные от бессонницы и слёз, молили о понимании.
Врачи переглянулись, кивнули. Мигалки погасли. Они вошли в дом на цыпочках. Дейл не смог за ними последовать. Вид Гайки, беззащитной и не ведающей, что с ней делают, был для него пыткой. Он остался на крыльце, сжав в кулаке злополучную справку, словно хотел раздавить бумажную ложь. За спиной, в лунном свете комнаты, мелькали тени врачей, слышался шёпот, тихий звон инструментов.
Внутри врачи работали быстро и слаженно, как лучшие механики в аварийной ситуации. Спраут тихо диктовал показания приборов, Лина брала пробы с ювелирной точностью, её движения были выверены и безболезненны. Гайка лишь глубже ушла в сон, её дыхание оставалось ровным, мордочка — спокойной. Пятнадцать минут — и всё было готово.
Врачи вышли на крыльцо. Дейл вскочил, сердце устало колотилось.
— Предварительно… — начал Спраут, снимая очки и устало потирая переносицу. Дейл замер. — …никаких видимых намёков на бесплодие мы не обнаружили.
Воздух вырвался из лёгких Дейла со свистом. Он шатнулся, опёрся о скрипучую дверь.
— Окончательные результаты анализов будут днём, — добавила доктор Лина, её голос был спокоен и профессионален. — Доктор Спраут передаст документы завтра, через медбрата. Но структурально… всё выглядит в пределах нормы. Хронический стресс, истощение нервной системы — да, несомненно. Но сам диагноз…
Она многозначительно посмотрела на смятую справку в его лапе.
— …выглядит крайне сомнительно. Мы очень удивлены.
— Удивлены? — не понял Дейл.
— Её состояние… слишком спокойное для животного, годами носящего такой крест, — пояснил Спраут. — Обычно видна глубокая травма, подавленность. А она… спит почти мирно. После стресса, да, но…
Дейл посмотрел в открытую дверь, на силуэт Гайки под одеялом. Голос его сорвался, стал хриплым:
— Я… я сказал ей сегодня. Что люблю её. Что она — моя семья. Вся. Что дети… не важнее неё. Что мы усыновим хоть целый приют…
Он сглотнул ком в горле.
— Она услышала. И… отключилась. Видимо, просто… сломалась от этого. От облегчения? Или от усталости…
На строгих мордах врачей мелькнуло понимание, а потом — тёплые, одобрительные улыбки. Доктор Лина положила лапу ему на плечо.
— Вы поступили правильно, Дейл. Очень правильно. Теперь главное — покой. Никаких стрессов. Берегите её. Окружите заботой. Позвольте ей… быть слабой. Побольше свежего воздуха, природы. И через пару дней — обязательно на полное обследование в поликлинику. Чтобы развеять все тени сомнений раз и навсегда.
— Обязательно, — кивнул Дейл, чувствуя, как камень с души свалился, но тут же на его место легла другая тяжесть — тяжесть гнева и необходимости действий.
— Я… я сделаю всё. Спасибо вам.
Врачи собрались уходить. Доктор Спраут на мгновение задержался, взглянув на спящую Гайку, потом на Дейла.
— Она будет спать крепко. Мы сделали ещё укол, чтобы она отдохнула и не тревожилась. Проснётся не раньше вечера. Этого достаточно?
— Более чем, — кивнул Дейл, его взгляд стал твёрдым, решительным. — Мне… нужно кое-что успеть сделать. Пока она спит.
— Действуйте, — коротко кивнул Спраут. — И — берегите себя. Ей вы сейчас нужны целым и невредимым. Помните об этом.
Машина тронулась, мигалки снова зажглись, но сирена молчала. Дейл стоял на крыльце, провожая их взглядом, пока красные и зелёные огни не растворились в ночи. Тишина снова обволакивала дом. Но теперь это была другая тишина. Не безысходности, а затишья перед бурей.
Он вошёл внутрь, подошёл к спящей Гайке. Осторожно поправил одеяло, коснулся лапой её щеки. Она даже не шевельнулась.
— Спи, солнышко, — прошептал он, и в голосе его была и нежность, и стальная решимость. – Я вернусь. И мы всё исправим. Обещаю.
***
О сне не могло быть и речи. Дейл сидел на полу старого дома, окружённый бумагами из медицинской папки Гайки. Лунный свет, пробиваясь сквозь щели в ставнях, освещал его блокнот, испещрённый пометками: «Клиника «Здоровый хвост» — ликвидирована в 2000-м», «Доктор Барк — лицензия аннулирована в 1999-м», «Подпись не совпадает с образцами». Каждая строчка будто кричала о лжи, годами отравлявшей жизнь Гайки. Его лапа сжала карандаш так, что тот треснул.
Он достал смартфон — не игрушку, а крепкий, защищённый девайс Спасателя. Быстро сфотографировал справку со всех сторон, крупным планом — печать, подпись, дату, диагноз. Затем открыл мессенджер с шифрованным каналом до Чипа и отправил файлы.
«Срочно. Барк. Проверь.»
Ответ пришёл почти мгновенно.
«Файлы получены. Обрабатываю.»
Дейл не ждал. Он уже схватил свой рюкзак, на ходу проверяя заряд смартфона и рации, наличие оффлайн-карты. Вжик вынырнул из тени, почуяв действие.
— Ты куда? — тревожно зажужжал мух.
— Мстить, — ответил Дейл коротко. Голос был острым, как бритва. Его движения были резки, точны, лишены привычной резвости. Только холодная, сфокусированная ярость.
Смартфон завибрировал. Сообщение от Чипа:
«Подтверждаю. Барк — аферист. Лицензия аннулирована ДО даты справки. Подпись — его. Координаты его логова прилагаю. Мы уже в пути. Встречаемся там.»
Вбив полученные координаты в старый навигатор, Дейл бросил беглый взгляд — точка была почти посередине, между штабом Спасателей и домом Гайки. Расчётное время полёта… и время в пути Чипа и Рокфора… Они окажутся на месте почти одновременно.
— Вжик, летим! — Дейл уже бежал к полю, где стоял самолёт. — Летим! Сейчас же!
— А как же Гайка? — Вжик метнулся за ним.
— Спит до вечера. Врачи гарантировали. Этого времени хватит, чтобы найти этого... и вернуться.
Он втиснулся в кабину и запустил двигатель. Рёв мотора казался оглушительным в ночной тишине.
— Чипу скажи, чтобы не мешал мне. Это моё дело.
Динамик рации трещал — Чип пытался что-то сказать, но Дейл выключил звук. Сейчас ему нужна была только одна точка на карте и холодная ярость, которая вела его вперёд. Только вперёд.
Рассвет только начинал размывать черноту неба на востоке, когда самолёт Дейла приземлился на заросшей полевыми цветами лужайке перед фундаментальным коттеджем на окраине леса — логовом Барка. Двигатель ещё не остановился, а Дейл уже выбрался наружу, его фигура была резкой и угрожающей на фоне светлеющего неба. Воздух был холодным, пахло хвойным лесом и сыростью.
В этот момент с противоположной стороны, раздвигая кусты, на дорожку перед домом подъезжали Чип и Рокфор. Чип сидел за штурвалом, его морда была напряжённой и серьёзной.
— Дейл! — крикнул Чип, глуша двигатель и выпрыгивая наружу. — Стой!
Дейл лишь бросил на них быстрый, тяжёлый взгляд. В его глазах не было ни прежней беспечности, ни даже ярости — только ледяная, неумолимая решимость.
***
Дверь треснула под ударом плеча Дейла, разлетевшись в щепки. Он ворвался в дом, готовый к схватке, но вместо вооружённого врага увидел лишь пыльные шторы да запах сырости. В дальней комнате, у потухшего камина, сидел старый крыс — сгорбленный, в потёртом жилете, его дрожащие лапы сжимали трубку с давно погасшим табаком.
— Наконец-то явился… — прохрипел крыс, даже не обернувшись. — Думал, ты раньше придёшь.
Дейл замер, сжимая гаечный ключ (он взял его из дома Гайки «на удачу»). Гнев кипел в жилах, но вид немощного старика остудил его.
— Это ты подделал диагноз? — рыкнул он, приближаясь.
Крыс кивнул, пепел с трубки осыпался на колени:
— Толстопуз приказал. Хотел, чтобы Спасатели развалились изнутри… Маленькая Гайка — слабое звено.
Имя «Толстопуз» повисло в воздухе, как яд. Дейл вспомнил того матёрого кота в цилиндре, их старого врага, который исчез годы назад после провала с захватом города.
— Ты… уничтожил её! — Дейл шагнул вперёд, занеся ключ для удара. Но крыс поднял на него мутные глаза, и лапа Дейла дрогнула.
— Убей меня. Всё равно дни сочтены, — хрипло рассмеялся старик. — Но знай: Толстопуз следит. Он знает, что ты здесь.
Дейл опустил ключ. Его гнев сменился холодной ясностью:
— Я не убийца. Мне не нужна твоя жизнь. И твоя кровь тоже. Ты отправишься в полицию. Сейчас же. И расскажешь всё.
На пороге их уже встречали Чип, Рокки и Вжик. Лидер Спасателей увидев крыса и услышав бормотание Барка, снял шляпу:
— Толстопуз? Серьёзно?
— Да, — Дейл передал им старика, чья спина сгорбилась ещё сильнее. — Отвезите его. У меня… есть кое-кто поважнее.
Он уже бежал к самолёту, когда Рокки крикнул:
— Дейл! Вжик! Мы с вами! Возвращайтесь скорее!
***
Дейл и Вжик остались на крыльце, взгляд автоматически скользнул по самолёту, а затем – по двору. И замер. У стены, почти скрытый кустами, стоял мощный, очень дорогой генератор. Чистый. И — работающий! Рядом аккуратными рядами стояли канистры. Дейл метнулся, открутил крышку — резкий запах авиационного керосина. Тот самый!
— Не может быть… — прошептал он.
Подарок судьбы или ловушка? Времени думать не было.
— Вжик! — крикнул Дейл, откручивая крышку топливного бака. — Подключи генератор к батарее! Быстро!
— Уже лечу! — отозвался мух. — Есть контакт! Заряд пошёл!
Дейл вскинул тяжёлую канистру, заливая драгоценное топливо. Видел, как Чип и Рокфор усаживали Барка в грузовик. Чип бросил на него взгляд, полный понимания и тревоги, кивнул. Грузовик тронулся.
Дейл опустошил одну канистру, схватил вторую. Гул генератора и запах керосина стали его миром. Процент заряда на бортовом компьютере полз мучительно медленно. «Полчаса… Ещё час…» Солнце поднялось выше, но Дейл не чувствовал тепла. Все его мысли были там, с Гайкой. Проснётся ли? Испугается?
Вжик молча дежурил. Через полтора часа индикатор показал 100%. Топливный бак также был полон.
— ЛЕТИМ! — крикнул Дейл, втискиваясь в кабину. Вжик нырнул на своё место.
Дейл привык к рёву и дрожи. Его лапы инстинктивно сжали штурвал. Но то, что произошло, заставило его широко раскрыть глаза за поцарапанными очками.
Он дал плавный газ. Вместо рёва и вибраций — глубокое, бархатистое ворчание, перешедшее в ровный, почти шелковистый гул. Самолёт тронулся так плавно, что Дейл едва почувствовал толчок. Набор высоты — машина послушно пошла вверх. Воздух ласково обтекал кабину. Вибрации исчезли полностью. Воцарилась непривычная тишина, нарушаемая лишь убаюкивающим гудением и приглушённым свистом ветра.
— Обалдеть... — прошептал Дейл, искренне изумлённый. Он покачал штурвал — самолёт реагировал мгновенно, но плавно, как по маслу. Каменная глыба напряжения сползла с плеч. Топливо оказалось исключительного качества — премиум-класс. Толстопуз щедро платил своей «шестёрке»... даже за липовый диагноз не жалел лучшего…
«И вот это «лучшее» несёт меня к ней» — тихо усмехнулся он. Горьковатая ирония сменила ярость.
Расслабленность накатила волной. Дейл откинулся на спинку. Его спина наконец-то коснулась опоры. Глубокий вдох — воздух наполнял спокойствием, не обжигал. Невероятная плавность, тишина... Веки стали тёплыми и невесомыми. Усталость последних суток навалилась неподъёмной, но сладкой тяжестью.
— Вжик… — голос хриплый, но без зажатости, с усталостью и удивлённым облегчением. — Включи… автопилот. Держи… курс… Этот… этот корабль сам знает, куда плыть...
— Уже включил, — Вжик видел, как его тело обмякло, лицо смягчилось, обретая редкий покой. — Спи. Я на вахте. Разбужу, как будем подлетать.
Дейл хотел пробормотать про бдительность… Но расслабление было слишком сильным, заслуженным. Голова склонилась к подголовнику. Глубокое дыхание. Он провалился в белую, бездонную, но мирную яму сна, убаюканный плавностью полёта на топливе врага.
Вжик дежурил. За пять километров до цели автопилот начал снижение. За минуту до посадки, когда старый дом Гайки и сарай были видны в иллюминаторе, он ткнул бурундука в плечо:
— Дейл, подъём!
Спасатель вздрогнул. Дезориентация сменилась облегчением и нетерпением. Он увидел, как его самолёт плавно заходит на посадку, выпускает шасси и мягко, почти бесшумно касается земли. Торможение было безупречным. Двигатели смолкли, и воцарилась непривычная тишина, нарушаемая лишь тихим жужжанием Вжика.
Дейл отстегнулся и выпрыгнул из кабины. Первый взгляд – на окна дома. Шторы неподвижны. Никакого движения. Гайка по-прежнему крепко спала. Глубокий вдох облегчения вырвался из груди. Он успел. Он был здесь.
Выпрыгнув на траву, Дейл ощутил под лапами родную землю. Вжик устало сел ему на плечо:
— Ну что, герой? Где твой фронт теперь?
Дейл посмотрел на дверь дома, за которой спала его вселенная.
— Здесь, — прошептал он. — Теперь мой фронт — здесь. И это самая важная битва.
Прохладная вода из бака летнего душа смывала с шерсти пыль, копоть и запах ярости. Дейл смотрел, как грязная вода утекает в песок, словно с ней уплывали и тени прошлой ночи. «Она не должна знать… Не сейчас», — думал он, надевая свежую рубашку, позаимствованную из дома Гайки.
Глава 6
Солнечный свет, пробивавшийся сквозь кружевные занавески, разбудил Гайку. Она потянулась, ощутив непривычную лёгкость в мышцах — словно годы тревоги растворились за одну ночь. Из кухни доносилось жужжание Вжика и смешок Дейла:
— Нет, Вжик, так тесто не замешивают! Давай, отнеси пока Гайке первое блюдо!
— Сплю… или это рай? — прошептала она, улыбаясь в подушку.
Дверь приоткрылась, и в щель пролез Вжик, держа в лапках корзинку с клубникой. Ягоды блестели каплями росы.
— Привет, красотка! — жужжал он, ставя корзинку на тумбочку. — Дейл сказал, ты любишь их с детства. Собрал сам, с грядки за сараем!
Гайка схватила ягоду, впиваясь зубами в сочную мякоть. Сладкий сок стекал по подбородку, но ей было всё равно. Она съела всё за минуту, даже листья.
— Спасибо… — выдохнула она, облизывая лапки. — Ты как ангел-хранитель.
— Ангел с крыльями, ха! — Вжик взмыл к потолку, делая сальто.
Через минуту вошёл Дейл с подносом, балансируя как циркач. На подносе дымился овощной суп с запахом тимьяна, лепёшки с тмином и кувшин лимонада.
— Меню от шефа-любителя, — он поклонился, едва не пролив суп. — Всё по рецепту твоей бабушки. Ну, почти.
Гайка, опираясь на подушки, зачерпнула ложку. Первый глоток вернул её в детство: папа за тем же столом учил её авиамоделизму…
— Идеально, — она улыбнулась сквозь слёзы. — Как будто… он тут.
Солёные лепёшки исчезли, лимонад был выпит до капли. Гайка, обмякнув на подушках, смотрела, как Дейл убирает посуду. Её веки слипались, но она боролась:
— Не хочу спать… Хочу помнить каждый момент…
— Спи, — он прикрыл ей глаза ладонью, тёплой от чашки. — Я никуда не денусь. Ни за что…
Дейл сидел в кресле у потухшего камина, наблюдая, как грудь Гайки размеренно вздымается под одеялом. Его лапы сжимали свёрнутый листок с результатами анализов, который час назад передал медбрат. Это был тихий, седой барсук, исчезнувший так же незаметно, как и появился. «Она здорова… Может всё…» — мысли путались, смешивая радость с тревогой. Месть Толстопузу, которая ещё утром яростно клокотала в груди, теперь казалась далёкой, почти чужой.
— Довериться команде? — прошептал он в темноту, представляя, как Чип уже строит планы без него. Но образ Гайки, бледной от груза прожитых в страхе месяцев, перевесил. «Нет. Сейчас я нужен только ей».
***
Дейл задёрнул шторы в ванной, чтобы свет не разбудил Гайку. Он наполнил ванну тёплой водой, добавив несколько веток свежей лаванды — её любимым запахом, который она всегда называла «запахом спокойствия». Проверив температуру локтем, он вернулся в комнату, где Гайка спала, укутанная в одеяло. Её дыхание было ровным, почти неслышным.
— Прости за вторжение… — прошептал он, беря её на лапы.
Он опустил её в воду, поддерживая голову, чтобы не намочить уши. Пена мягко обволакивала её тело, а Дейл, взяв мягкую губку, начал смывать следы пережитого. Каждое движение было медленным, почти ритуальным — будто он стирал не грязь, а слои боли. Его пальцы дрожали, когда он протирал запястье, где когда-то были ссадины от падения с высоты.
— Ты всегда была сильнее, чем думала… — пробормотал он, смывая пену с её плеч.
Завернув чистую, ароматную Гайку в пушистое полотенце, Дейл достал самодельный фен, собранный Гайкой из старых деталей вертолёта. Аппарат работал практически бесшумно, тише комариного писка, а тёплый воздух окутывал её шёрстку, делая её мягкой, как пух птенца. Он расчёсывал её золотистые волосы редким гребнем, подаренным ей когда-то на день рождения.
— Совершенство… Живое совершенство… — прошептал он, замечая, как свет лампы играет на её высушенных ушках, таких огромных и нежных, что казалось, они могут услышать даже биение его сердца.
Он не стал одевать её, скрывать такую красоту бурундук считал преступлением. Вместо этого он уложил её на диван, укрыв лёгким шёлковым покрывалом, которое нашёл в сундуке. Её тело, лишённое привычной брони, казалось хрупким, почти эфемерным — как будто она могла рассыпаться от одного неверного движения.
— Скоро… — он пообещал себе, глядя на папку с анализами, лежащую на столе. Скоро он расскажет ей о поддельном диагнозе, о здоровье, о будущем, которое они могут построить. Но не сейчас. Сейчас она должна спать.
***
Гайка проснулась от щекотки солнечного луча, скользнувшего по кончику носа. Она потянулась, ощутив непривычную прохладу на коже, и вдруг замерла. Одеяло сползло до пояса. Воздух казался гуще, каждая мурашка на теле — словно иголка. Она села, инстинктивно прикрыв лапками грудь, и вдруг осознала — на ней не было ничего. Её тело, окутанное каштановой шёрсткой, дрогнуло от утренней свежести.
— Ой-ой-ой… — её тонкий писк разорвал тишину. Она рванула одеяло вверх, но ткань зацепилась за край кровати, обнажив грудь. Гайка судорожно прижала к груди подушку, а хвост, словно отдельное существо, обвил талию, пытаясь прикрыть бёдра. — Где… где мой комбинезон?
Воспоминания всплыли обрывками: тёплая вода, лапы Дейла, шёпот фена…
Дверь скрипнула. Дейл вошёл с подносом, от стоящего на нём чая с мятой поднимался пар. Увидев её позу, он замер, но быстро оправился:
— Доброе утро, красавица.
— Д-Дейл! — Гайка съёжилась, пряча мордочку за подушкой. Уши, ярко-розовые от стыда, прижались так плотно, что заныли. — П-принеси халат! Или… или хоть полотенце! Пожалуйста!
Он поставил поднос на стол и сел рядом, не касаясь её. Его глаза светились теплом, а не насмешкой.
— Зачем? — он мягко отстранил подушку, его голос звучал как бархат. — Твоя шёрстка — самая прекрасная одежда на свете.
Гайка попыталась отойти, но спина упёрлась в стену. Под кожей бешено колотилось сердце, а в голове всплывали обрывки воспоминаний, как отец укутывал её, прямо в мокром купальнике, в свою кожаную куртку.
Она замерла, чувствуя, как её щёки пылают. Дейл подошёл к шкафу и принёс стоящее рядом большое зеркало в резной раме:
— Посмотри.
— Нет! — зажмурилась Гайка, пища от смущения. — Убери!
Но Дейл взял её лапу и осторожно разжал пальцы:
— Ты — чудо, Гайка. Не прячься. Посмотри на себя.
Она приоткрыла один глаз, потом второй. В зеркале отразилась мышка с блестящей шёрсткой, уложенной волнами, словно её расчёсывали часами. Золотистые пряди обрамляли мордочку, а огромные уши, обычно слегка прижатые очками, теперь гордо стояли, розовые на кончиках.
— Это… я? — она коснулась щеки, зеркальная Гайка повторила жест.
Дейл обнял её сзади, уткнувшись подбородком в её макушку:
— Ты всегда такой была. Просто комбинезон мешал тебе это видеть.
В памяти снова всплыл отец: Гиго подбрасывал её в воздух, совсем маленькую, смеясь: «Моя мышка-звёздочка!» Тогда она не стеснялась своего тела…
Дейл улыбнулся, доставая комбинезон. Гайка потянулась к нему, но он отстранил его:
— Если хочешь — надень. Но дай себе день. Один день быть собой.
Его лапа скользнула по её плечу, и она вздрогнула — не от страха, а от тепла его пальцев, растворявшего лёд в груди. Комбинезон упал на пол с глухим стуком.
— Попробую… без него, — прошептала она, чувствуя, как Дейл улыбается.
Он внезапно развернул её, прижал к стене. Его губы нашли её — жарко, настойчиво, но нежно. Гайка взвизгнула от неожиданности, но хвост сам обвил его талию, притягивая ближе.
Утренний ветер приподнял занавеску, и солнечный зайчик заплясал на стене. Гайка, уже без дрожи, потянулась к чашке кофе. Дейл наблюдал, как первые капли проливаются на её шёрстку, оставляя тёмные пятна.
— Ты… не будешь смеяться? — она спрятала мордочку в чашке.
— Только если ты попросишь, — он подал ей кусочек имбирного печенья. — Но сегодня я предпочитаю восхищаться.
И когда она откусила сладкий десерт, крошки упали не на комбинезон, а на мягкую шёрстку и нежную кожу. И это было прекрасно.
— Ты… чудо. И у меня есть что показать тебе.
Он вышел, оставив её дрожащей у зеркала. Гайка коснулась губ, где ещё горел его поцелуй, и вдруг рассмеялась — тихо и счастливо, как в детстве.
***
Дейл вернулся, держа в лапах папку, перевязанную алой лентой. Гайка сидела на диване, её шёрстка переливалась в солнечных лучах, а хвост нервно подрагивал. Он сел рядом, положив папку на колени.
— Всё, что случилось… Тебе нужно знать, — его голос звучал мягко, но в глазах горела стальная решимость.
Один за другим он выкладывал документы: медицинские заключения с печатью «здорова», фото поддельной справки, отчёты Спасателей с подписями Чипа и Рокки, снимки старого крыса в наручниках. Гайка молчала, её уши постепенно приподнимались, розовея на кончиках.
— Я колол тебе снотворное… Врачи осматривали тебя ночью… — Дейл коснулся её лапы, когда она вздрогнула. — Прости. Но иначе ты не дала бы нам шанса.
Он рассказал о ночном полёте к дому крыса, о признаниях под светом фонаря, о помощи Чипа в расследовании. Гайка сжала край дивана, её коготки впились в ткань.
— Он хотел… разрушить нас? — её голос дрожал.
— Разрушить тебя, — поправил Дейл. — Чтобы я, потеряв надежду, ушёл. Но… — он взял её за подбородок, заставляя встретить взгляд. — Я здесь. Я никуда не уйду. Я люблю тебя. Любую.
Гайка вскочила, комбинезон в углу вдруг показался ей смешным рудиментом. Она прошлась по комнате, её хвост вытянулся как стрела:
— Ты рисковал… из-за меня? Летал к этому… этому…
— Да, — он встал, блокируя ей путь. — И сделал бы это снова.
Она замерла, вдруг осознав: его ярость была не разрушительной, а созидательной. Щит, а не меч.
— Больше не мсти, — прошептала она, прижимаясь лбом к его груди. — Обещай.
— Обещаю, — он обнял её, вдыхая аромат лаванды. — Но если он посмеет…
— Мы справимся, — она перебила, впервые сказав «мы» не о Спасателях, а о них двоих. — И… Я не хочу прятаться. Ни от тебя. Ни от себя. Смотри на меня…
Она потянулась к нему, но вдруг зевнула, силы покинули тело. Дейл поймал её, укладывая на диван.
— Перегруз, — усмехнулся он, гладя её живот кругами. — Твоё сердце… Завтра начнём лечить.
— Не сердце, — улыбнулась она сквозь сон. — Его уже исцелили…
— Нет, — тихо возразил Дейл. — Пока нет…
***
Солнце поднималось над озером, рассыпая по воде тысячи золотых искр. Гайка шла по тропинке, её мягкая шёрстка то и дело касалась Дейла — будто пушистое облачко, невольно притягивающее к себе. Комбинезон, обычно такой удобный, теперь казался ей лишним — словно скорлупа, из которой она наконец-то решилась выбраться.
— Ты вообще представляешь, как ты выглядишь? — вдруг фыркнул Дейл, озорно подмигивая. — В этом комбезе ты как… как инженерный проект, который слишком серьёзно к себе относится.
Гайка покраснела, но тут же надула щёки:
— А ты как всегда — как пёстрый попугай, который забыл, где его жёрдочка!
Он рассмеялся, ловко подхватывая рюкзак, из которого позвякивали какие-то загадочные металлические штуковины.
— Куда мы? — спросила Гайка, ловя его взгляд.
— Туда, где тишина говорит громче слов, — ответил он с таинственным блеском в глазах и ловко перепрыгнул через корень старой сосны, помогая ей последовать за ним.
Они расстелили полотенце с вышитыми цветами. Дейл разложил угощения: ягодные пирожки, орехи и термос с травяным чаем, от которого тянуло ароматом лета. Гайка ела медленно, наслаждаясь каждым кусочком, пока ветер играл её волосами, заставляя их переливаться на солнце.
— Тебе не жарко? — Дейл небрежно кивнул на её комбинезон, но в его глазах читалось что-то большее.
— Немного… — потупилась Гайка, чувствуя, как лапки слегка дрожат.
Он встал, протянув лапу.
— Доверься мне.
Гайка замерла, затем медленно расстегнула молнию. Ткань соскользнула, открыв густую шёрстку, такую мягкую, что Дейл не удержался и провёл по ней лапой, наслаждаясь её нежностью.
— Ого, — прошептал он, — у тебя тут целая вселенная пушистости! Одежда — это вообще преступление против такой красоты.
— Дейл! — она ахнула, но не успела закрыться, как он уже притянул её ближе.
— Ложись, — прошептал он, указывая на полотенце. — Закрой глаза.
Она повиновалась, чувствуя, как песок мягко прогибается под её спиной. Его дыхание стало ближе, а затем губы коснулись ложбины между её грудями. Тепло разлилось по телу волнами, растворяя узлы страха.
— Здесь… была ложь, — он целовал кожу, каждое прикосновение слой за слоем стирало память о поддельной справке. — А здесь… боль.
Гайка вздохнула, её хвост забил по песку, поднимая золотистую пыль. Дейл двигался ниже, к животу, где годами копился стресс.
— Д-Дейл… — она попыталась приподняться, но он удержал её, его взгляд был серьёзным.
— Ещё немного.
Его губы скользнули по её гладкому, покрытому лёгким пушком боку, дрожавшему от смущения. Она вскрикнула, но крик превратился в смех — освобождающий, лёгкий.
— Теперь… здесь, — он вернулся к её губам, поцелуй стал глубже, жарче. Гайка обвила его шею, коготки впились в шерсть. Мир сузился до биения их сердец, пока внезапная волна света не накрыла мышку.
— Слишком… — прошептала она, прежде чем сознание уплыло в белую пустоту. Её грудь поднималась ровно, а на губах играла улыбка.
***
Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая озеро в золотые оттенки, когда Дейл не смог удержаться от шалости. Достав из рюкзака складное ведро, он зачерпнул воду — холодную, кристально чистую, — и с озорным смешком выплеснул её на Гайку.
— Дейл! — взвизгнула она, подскакивая как ошпаренная. Капли застыли на её шёрстке, сверкая на солнце, а потом скатились вниз, оставив за собой мокрые дорожки. — Ты… ты безумец!
Она бросилась прочь, смех и возмущение боролись в её голосе. Но в спешке Гайка не заметила край старой доски, лежащей у воды. Лапа соскользнула, и она шлёпнулась в озеро с громким всплеском. Холод обжёг кожу, заставив её на мгновение замереть, но затем вода мягко обняла её, успокаивая дрожь.
— Всё в порядке? — Дейл уже бежал к берегу, голос дрожал от беспокойства.
Гайка, отплыв на мелководье, вынырнула, отряхивая уши. Капли летели во все стороны, а её смех звенел, как колокольчик:
— Ты… ты настоящий гавайский хулиган! — она швырнула в него пригоршню воды, но в глазах светилось облегчение.
Озеро будто вымыло из неё последние остатки напряжения. Она медленно вышла на берег, шёрстка слипалась, а тело слегка дрожало, но внутри царила странная ясность. Дейл протянул полотенце, но она отстранила его жестом.
Закрыв глаза, Гайка глубоко вдохнула, ловя ускользающее чувство полного спокойствия. Тёплый вечерний ветер мягко сушил её шёрстку, а тепло в груди смешивалось с приятной усталостью после купания. «Всё в порядке, — пронеслось у неё в голове лёгкой, почти невесомой мыслью. — Всё именно так, как должно быть».
Её лапка сама собой легла на живот, приглушая лёгкое, трепетное волнение. Тихое подтверждение: она чувствовала себя лёгкой, живой и на своём месте. И это было куда убедительнее любых слов.
Открыв глаза, Гайка увидела Дейла, всё ещё сжимающего полотенце. Его взгляд был наполнен смесью вины и восхищения. Она сделала шаг вперёд, потом ещё один, песок хрустел под её лапками.
— Дейл, — её голос звучал твёрдо, хотя сердце колотилось, как моторчик перегруженного самолёта. — Ты… ты готов?
Он не успел ответить. Гайка, собрав всю смелость, толкнула его в грудь. Дейл, не ожидая такого напора, шлёпнулся на песок, а она опустилась сверху, прижав его лапы.
— Больше никаких шуток, — прошептала она, и в её глазах вспыхнул огонь, который не имел ничего общего со страхом.
Его «гавайка» улетела в сторону быстрее, чем он успел понять, что происходит. Гайка действовала решительно, будто разбирала сложный механизм, который знала до винтика. Каждое прикосновение было вопросом и ответом одновременно:
— Здесь… — её губы коснулись шрама на его плече, — ты получил это, спасая меня?
— Да, — он вздохнул, лаская её мокрые волосы.
Холод от воды сменился жаром, который исходил изнутри. Дейл, обычно такой болтливый, теперь говорил только жестами: его лапы скользили по её спине, вытирая остатки озёрной влаги, а потом притягивая ближе, сливая их тела в единый силуэт на песке.
Гайка впервые не прятала стыд за дрожью — она позволила ей стать частью этого танца. Когда его лапы мягко, но уверенно сомкнулись вокруг её небольших упругих грудей, она громко запищала от неожиданности:
— Д-Дейл!
Но он не растерялся. Вместо ответа его губы накрыли её рот горячим поцелуем, заглушая все возражения.
— Ты… живое совершенство, — прошептал он, целуя её снова и снова. — И я не устану это повторять.
Его лапы скользили по её телу, исследуя каждую деталь — мягкие ушки, дрожащий хвостик, мягкость и упругость её груди. Гайка то смеялась, то взвизгивала, то затихала под его ласками, пока волны удовольствия не накрывали её с головой.
Они не замечали, как солнце садилось, окрашивая небо в багрянец. Время потеряло смысл — остались только они, горячий песок и шёпот озера.
— Дейл… — Гайка задыхалась, её тело дрожало от переполняющих чувств. — Я… я больше не могу…
Он прижал её к себе, чувствуя, как её сердце бешено колотится.
— Тогда просто расслабься, — прошептал он, целуя её в макушку. — Я позабочусь о тебе.
Их любовные приключения длились до самого вечера, пока Гайка не оказалась полностью измотана, но счастлива. Она лежала, прижавшись к нему, её дыхание постепенно выравнивалось.
— Ты… мой первый, — прошептала она, пряча мордочку в его шее. — И… единственный.
Он обнял её крепче, его дыхание смешалось с вечерним ветерком:
— И ты моя. Навсегда.
Тонкий серебряный серп Луны висел над озером, когда они наконец поднялись с песка. Лапы едва держали Гайку, но улыбка не сходила с её губ.
— Донеси меня, — пробормотала она, протягивая лапки. — Как в детстве.
Дейл улыбнулся, но уже приседал, чтобы она могла забраться. Гайка прыгнула, обвив его шею лапами, но он вдруг остановил её:
— Подожди, Гаечка. Комбинезон! Не могу допустить, чтобы кто-нибудь ещё увидел неземную красоту…
Уже готовая заснуть мышка надула щёки, бормоча что-то про «скучные правила» (ведь ночью им никто не помешает), но слезла. Молния комбинезона застегнулась с недовольным шуршанием.
— Угодить тебе невозможно, — фыркнула она, но в глазах светилась улыбка.
Дорога домой превратилась в череду шёпота и смеха. Гайка, сидя у него на спине, рисовала пальцами узоры на его плечах, а Дейл рассказывал глупые истории про Чипа.
Она устало обняла его, прижимаясь щекой к его шёрстке.
— Спасибо… — прошептала она, уже почти заснув.
— За что? — удивился он.
— За то, что ты есть.
Дейл улыбнулся и крепче прижал её к себе.
— Это я должен сказать тебе спасибо.
И под светом Луны они отправились домой — туда, где их ждало новое утро и новые приключения. Вместе.
***
Они переступили порог дома далеко за полночь. Вжик, дремавший на люстре, ухнул вниз:
— Где вы шлялись?!
Но его вопросительное жужжание утонуло в зевоте Гайки. Она повалилась на кровать, потянув Дейла за собой. Комбинезон смялся, смешавшись с одеялом, но ей было всё равно.
— Завтра… — начала она, но сон уже накрыл её, как волна.
— Завтра, — кивнул Дейл, прижимаясь к её спине. Его лапа легла на её живот — защищая, обещая, что «завтра» будет таким же настоящим.
Луна, подкравшись к окну, подсветила их сплетённые силуэты. На полу валялся комбинезон — символ брони, которая больше не была нужна. Где-то вдали кричала сова, но здесь, в этой комнате, царила тишина двух сердец, нашедших покой.
***
Лучи рассвета прокрались в комнату, лаская щёку Гайки. Она приоткрыла глаза, чувствуя тяжесть лапы Дейла на своей талии. Аккуратно высвободившись, она на цыпочках прошла на кухню, где Вжик уже кружил над столом, как пчела над цветком.
— Т-с-с! — приложила палец к губам Гайка, заметив, как мух тянется к банке с вареньем. — Он ещё спит.
— Ага, спит, — Вжик ухмыльнулся, садясь на край тостера. — А почему у тебя песок в ушах? Вы вчера в песочнице рылись?
Гайка покраснела, насыпая кофе в турку:
— Мы… гуляли у озера.
— Гуляли. Угу. — Вжик сложил лапки на груди. — А почему тогда Дейл вернулся с отдавленной шеей?
— Ветер ветви сломал, он… защитил меня! — она брякнула ложкой так громко, что сама вздрогнула.
Пока тосты подрумянивались, Гайка нарезала фрукты, стараясь не встречаться с Вжиком взглядом. Мух, однако, не сдавался:
— А почему ты сегодня в его футболке? Твоя не высохла?
Гайка посмотрела вниз — действительно, серый хлопок был на два размера больше, пахнул кленовым сиропом и… им. Она потянула воротник к носу, пряча улыбку:
— Моя в стирке.
— В стирке. Угу. — Вжик взлетел, приземлившись ей на плечо. — А что это за камешек в кармане?
Гайка потрогала карман — гладкий камень с озера, тёплый от её тела. Дейл незаметно подсунул его, пока она спала.
— Сувенир.
— Су-ве-нир, — протянул Вжик, но замолчал, услышав шаги.
Дейл вошёл, взъерошенный и сонный, но его довольная морда озарилась при виде Гайки в его рубашке.
— Моё сердце… ты украла мой стиль.
— Ты украл моё, — она поставила перед ним чашку, где кофе был выложен пенкой в форме сердца.
Он потянулся к её лапе, но Вжик кашлянул:
— Эй, я тут ещё! Расскажите, как вы «гуляли»!
— Мы купались, — сказал Дейл, откусывая тост. — И Гайка чуть не утопила меня.
— Врун! — она швырнула в него виноградиной, но засмеялась.
Глава 7
Прошло несколько дней. Бурундук и мышка наслаждались друг другом в старом доме. Вжик был рядом, но держал дистанцию, понимая их взаимоотношения.
Лестница скрипела под их шагами, когда Гайка и Дейл поднимались на чердак. Реактивный самолёт, покрытый пылью приключений, стоял в центре, его крылья почти касались стен. Дейл провёл лапой по корпусу, оставляя след на слое пыли.
— Помнишь, как мы модернизировали его после нападения Крыс-роботов? — Гайка улыбнулась, касаясь двигателя.
— Забудешь такое… — Дейл хмыкнул. — Ты тогда чуть не взорвала нас, экспериментируя с топливом.
Их смех оборвал нарастающий гул. Через окно в крыше просочился рокот моторов. Они подняли головы: в небе, рассекая облака, летели три самолёта. Впереди — узнаваемый красно-белый истребитель Чипа, за ним — полицейские машины с мигалками.
— Чёрт, — Дейл схватил шлем со стола. — Толстопуз. Он не успокоится.
— Ты хочешь лететь?
— Только с тобой, — он поймал её взгляд. — Но… — он кивнул на комбинезон. — Одевайся.
Она замерла, потом усмехнулась:
— Ревнуешь?
— Защищаю, — серьёзно ответил он, помогая ей застегнуть молнию. — Твоя красота — только моя тайна.
Самолёт буквально спрыгнул с ветки дерева около чердака, взмыв в небо с рёвом, от которого задрожали стёкла. Гайка, заняв место штурмана, настраивала радары, а Дейл ловил частоту Чипа:
— Чип! Что случилось?
— Толстопуз сбежал! — голос Чипа прерывался от помех. — Мы как раз летели, чтобы арестовать его. Но кто-то сообщил ему про нас! Чёрт, Рокки, что там с наводкой?!
— Динамит или мороженое — не важно! — Дейл крутанул штурвал, уворачиваясь от полицейского вертолёта. — Мы идём на перехват.
Самолёт Дейла и Гайки врезался в грозовое небо, оставляя за собой белый след. Внизу, на извилистой горной дороге, грузовик Толстопуза петлял, как раненая змея, отстреливая дымовые шашки с едким запахом валерьянки. Чип, ведущий перехват, кружил над целью, его голос в наушниках звучал прерывисто:
— Бандиты Толстопуза заминировали мост! Рокки, отвлекай! Вжик, готовь сеть! Гайка, «подсвечивай» цель.
Гайка, сжимая штурвал прицела, почувствовала, как Дейл напрягся. Его лапы сжали рукоятки так, что костяшки пальцев побелели.
— Держись левее… — прошептала она, но он уже пикировал, игнорируя дым.
Толстопуз, выглянув из люка грузовика, оскалился в ухмылке. Его рыжий мех сливался с пламенем заката.
— Сюда, грызуны! — заревел он, запуская ракетницу.
Дейл резко вильнул, снаряд прожёг крыло. Гайка вскрикнула, но её пальцы уже танцевали по панели, активируя аварийные стабилизаторы.
— Сеть готова? — крикнул Дейл, не отрывая взгляда от цели.
— Ещё три секунды… — Гайка закусила губу. Экран мигал красным.
Сеть, выпущенная Вжиком, накрыла грузовик, сплетаясь с шипами. Толстопуз рванул рычаг, но двигатель не выдержал нагрузки. Грузовик замер, из люка повалил чёрный дым.
Дейл приземлился рядом, выпрыгнув из кабины прежде, чем самолёт остановился. Толстопуз, вывалившись из кабины, попятился.
— Довольно, Дейл! — Чип схватил его за плечо, но тот отстранился.
Дейл подошёл вплотную. Его тень накрыла Толстопуза, который съёжился, рычание сменилось хрипом.
— Ты… ты отнял у нас годы… — голос Дейла дрожал, как натянутая струна, а взгляд словно сжигал всё вокруг, подобно огнемёту.
Толстопуз замер. Его некогда блестящая шерсть потускнела, усы обвисли. В глазах, помутневших от страха, не осталось и следа прежней надменности.
— П-прости… — прохрипел он, но Дейл уже отступил.
Полицейские бросились к коту, заковывая его в наручники. Дейл стоял, сжимая и разжимая кулаки, пока Гайка не коснулась его плеча.
— Дейл?.. — её голос дрожал.
Он обернулся. В его глазах уже не было ярости — только усталость.
— Всё кончено, — он прижался к ней, уткнувшись мордочкой в её шёрстку.
— В штаб? — Чип подошёл, снимая шлем.
— Позже… — Дейл покачал головой. — Сначала — поликлиника. Гайке нужно завершить обследование.
Гайка кивнула, прижимаясь к нему. В кармане её комбинезона лежала смятая справка — теперь лишь напоминание о прошлом.
Пока Толстопуза увозили, Вжик сфотографировал последний луч солнца, пробивавшийся сквозь тучи. На обратном пути Дейл вёл самолёт медленно, будто боялся разбудить тишину. Гайка мирно спала, её дыхание смешивалось с гулом двигателя.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
Окт 30 2025
Диверсия [Часть первая]
Ночь признания
Глава 1
Мастерская в штабе Спасателей уже давно погрузилась в тишину. Закончив починку очередного изобретения, Гайка машинально вытерла лапки промасленной тряпкой и взглянула на часы — стрелки показывали второй час ночи. Она собиралась отправиться в свою комнату, как вдруг заметила необычное свечение из гостиной. Чисто женское любопытство пересилило усталость, заставив мышку приоткрыть дверь.
То, что она увидела, заставило её сердце забиться учащённо. Комната была усеяна крошечными светлячками в стеклянных банках, мерцающими, как звёзды. На полу лежал ковёр из лепестков роз, аккуратно собранных, вероятно, в ближайшем парке. А в центре, на импровизированном столике из спичечного коробка, стоял её любимый ореховый пирог, украшенный единственной свечой. Рядом, нервно теребя ворот рубашки, стоял Дейл.
— Привет, Гаечка… — его голос дрожал, но в нём не было привычной иронии. Он казался чужим: собранным, взрослым.
Гайка застыла на пороге. Она видела Дейла весёлым, отчаянным, даже глупым, но таким — никогда. Его глаза, обычно искрящиеся шалостью, теперь смотрели на неё с такой серьёзностью, что ей захотелось убежать. Но она не могла. Её лапы словно налились свинцом.
— Я… долго готовился, — начал он, делая шаг вперёд. — Раньше я думал, что любовь — это как в комиксах: драки, погони, взрывы. Но потом я понял… — он замолчал, сжал кулаки, словно борясь с собой. — Ты — мой взрыв. Тот, что перевернул всё. Когда ты говоришь о шестерёнках, я не понимаю ни слова, но слушаю, потому что твой голос… он как музыка. Когда ты падаешь со стула, пытаясь достать гаечный ключ, я хочу быть тем, кто тебя поймает. Всегда.
Гайка прикрыла мордочку лапкой. Её щёки пылали, уши дрожали. Она пыталась что-то сказать, но слова застревали в горле.
— Я знаю, я — не Чип, — Дейл опустил взгляд. — Я не стратег, не лидер. Но ради тебя… я готов стать кем угодно. Даже серьёзным. — Он достал из-за спины маленькую коробочку, сделанную из фольги. Внутри лежала миниатюрная, отполированная до зеркального блеска шестерёнка, украшенная камнем из янтаря в форме сердца. — Это символ. Как шестерёнки в твоих механизмах… без тебя я не смогу крутиться.
Гайка задрожала. Её лапки сжали ткань комбинезона так сильно, что она порвалась. В глазах стояли слёзы — не от радости, а от паники. Она всегда мечтала об этом моменте, но теперь, когда он настал, её охватил леденящий страх. Хвост, обычно задорно изогнутый, упал на пол, будто потеряв всякую силу. Уши, эти розовые, подвижные радары, полностью обмякли, прижавшись к затылку. Она попыталась вдохнуть, но воздух застрял в горле, превратившись в писк — короткий, прерывистый, как сигнал неисправности.
— Д-Дейл… — её голос звучал как писк испуганного мышонка. — Я…
Он подошёл ближе, осторожно взял мышку за лапку — его прикосновение словно обожгло её, пробежав по телу нервным импульсом.
— Ты не обязана отвечать. Просто… знай, что я люблю тебя. Настоящей любовью. Не из комиксов.
И тогда Гайка сломалась. Слёзы хлынули потоком. Она бросилась ему в объятия, прижимаясь к его груди так сильно, будто хотела раствориться.
— Я тоже… всегда… — всхлипнула она. — Но я боялась… думала, это шутка…
Дейл нежно погладил её по спине, затем приподнял её подбородок. Их взгляды встретились. И в этот миг всё вокруг перестало существовать. Их первый по-настоящему долгий поцелуй был горьким от слёз и сладким от орехового пирога. Гайка, обычно такая рациональная, потеряла счёт времени. Она забыла о законах физики, о механизмах, обо всём на свете… кроме тепла его губ.
Когда они наконец разъединились, Гайка, всё ещё прижимаясь к нему лбом, засмеялась — нервно, прерывисто, почти истерично.
— Я… я думала, ты опять про розыгрыш, — прошептала она. Слёзы счастья покатились по щекам, но Гайка и не подумала убирать их. Тогда Дейл аккуратно стёр их большим пальцем, его шершавая подушечка лапы была удивительно тёплой.
— Никогда, — он поцеловал её в макушку, где золотистые волосы были особенно мягкими. — Никогда не буду шутить с этим.
Глава 2
Гайка стояла на пороге комнаты, сжимая в лапках края комбинезона так, что ткань трещала по швам. В воздухе ещё витал сладкий запах орехового пирога, а в ушах звенел дрожащий голос Дейла: «Ты — мой взрыв…»
Она медленно закрыла дверь, будто прячась от собственного счастья.
«Он не знает… Не понимает…»
Гостиная, вся в следах его ночных приготовлений, казалась теперь чужой. Гайка прижалась лбом к косяку, вдыхая запах дерева — тёплый, надёжный, как его объятия. Всего полчаса назад она смеялась здесь, целовала его, чувствовала, как его сердце бьётся в унисон с её.
«А теперь…»
Её лапки сами потянулись к старой тумбочке, где под слоем чертежей лежал конверт с пожелтевшим листком. Бумага хрустела в пальцах, будто смеялась над ней.
«Он разочаруется… Или пожалеет… Из чувства долга»
Гайка стиснула зубы, чтобы не разреветься. В голове всплыли его слова: «Без тебя я не смогу крутиться». Но разве он сказал бы это, знай правду?
Она швырнула конверт в рюкзак, вместе с фотографией старого дуба у дома её детства — единственным, что связывало её с прошлым, где она ещё не была сломленной.
На столе дрожал листок с запиской:
«Дейл, это не твоя вина. Я просто не могу… Если сможешь когда-нибудь — прости.
Гайка»
Последняя буква расплылась в кляксу — слеза упала прямо на строку.
Она выбежала, не оглядываясь, но фото выскользнуло из кармана, упав на коврик у порога.
***
Поезд на восток отходил в 6:13 утра. Гайка сидела у окна, прижав лапки к груди, словно пытаясь удержать осколки того, что ещё час назад было счастьем.
«Он сейчас спит… А утром найдёт записку».
Вагон скрипел на стыках рельсов, будто повторяя: «Предательница, предательница».
Она закрыла глаза, представляя, как Дейл врывается в её пустую комнату, как его уши прижимаются от боли, как он роется в её вещах, надеясь найти хоть намёк на ложь.
«Но это не ложь… Я спасаю его».
За окном мелькали огни городков, но она видела только его морду — растерянную, без тени привычной иронии.
«Прости…».
Гайка сжала в лапке болтик — тот самый, что он подарил ей неделю назад. Единственное, что она взяла из его мира.
Глава 3
Дейл стоял на пороге ангара, перед новым самолётом с гибридным двигателем, сжимая в лапе смятую записку Гайки. Утреннее солнце слепило глаза, но он даже не моргнул, вчитываясь в размытые строчки:
«Это не твоя вина…»
Чернила расплылись от капли, упавшей с его ресниц. Его уши, обычно задорно торчащие вверх, были прижаты к голове, а хвост дрожал от напряжения. За спиной послышался шорох — Спасатели молча выстроились в ряд.
— Я лечу один, — сказал он негромко, почти шёпотом. Глаза не бегали, не искали одобрения — смотрели сквозь них, будто в туманную даль. — Не спрашивайте почему. Не отговаривайте. Пожалуйста.
Рокфор заёрзал, пряча за спиной корзину с копчёной селёдкой:
— Дейл, парень, может…
— Нет. — Одно слово, как стальная дверь. Даже Чип, привыкший к его выходкам, вздрогнул.
Вжик завис над плечом Дейла, жужжание смолкло. Мух видел, как дрожат его лапы, хотя голос был ровным:
— Ты… даже карту не возьмёшь? — спросил он тише обычного.
— Возьму. — Он кивнул в сторону самолёта. — Но только карту.
Чип снял шляпу, медленно проводя лапой по морде. Глаза встретились с Дейлом — и в них не было привычной строгости, только понимание:
— Сколько топлива и заряда?
— Примерно на 300 километров. До её дома около 120-ти. Самолёт полностью заправлен и заряжен.
— Тогда лети. — Чип бережно передал ему свёрток. Внутри — старая фотография, где Гайка чинит часы, а Дейл дурашливо корчит рожицу. — Не теряй.
Рокфор шмыгнул к самолёту, сунув корзину под сиденье. Оттуда пахло имбирным печеньем и слегка подгоревшими сырными булочками.
— На случай, если проголодаешься, — пробормотал он, отворачиваясь. — Она… она любит малиновое варенье.
Вжик кружил вокруг Дейла, пытаясь поймать его взгляд:
— Эй, а если ты заблудишься? Или двигатель…
— Вжик. — Он повернулся к нему, и впервые за утро в его глазах мелькнуло что-то живое. — Ты летишь?
Мух замер, потом резко нырнул в карман его рубашки:
— Летим!
Самолёт взревел, разрывая тишину. Дейл не оглянулся, не помахал на прощание. Но когда кабина закрылась, он прижал ладонь к стеклу — на секунду, как давнее секретное рукопожатие.
Чип наблюдал, как машина исчезает в облаках. Рокфор всхлипнул, утирая морду фартуком:
— Совсем взрослый стал…
— Нет, — Чип поправил шляпу. — Он просто нашёл, за что держаться.
В кабине Вжик молчал, глядя, как Дейл настраивает старый навигатор. Его лапы двигались методично, без привычной резвости.
— Эй, — наконец сказал он. — Она же вернётся. Правда?
Дейл промолчал. Но даже в турбулентности его лапа не дрогнула.
Под сиденьем, среди пирожков, лежала записка от Рокфора: «Никогда не сдавайся. Мы рядом. Всегда и везде.»
Спустя час полёта Вжик первым нарушил тишину:
— Эй, Дейл… а если она… ну… не захочет вернуться?
Лапа Дейла дёрнула штурвал, самолёт клюнул носом. Глаза сузились до предела:
— Тогда я останусь там. Навсегда.
Мух замер, поняв, что это не бравада. Он сел на его плечо, снизив жужжание до мурчания:
— Ладно. Твоя взяла. Но сперва поедим? — Он юркнул к корзине, доставая бутерброд с ветчиной. — Рокфор вложил душу. И сыр, тьфу.
Дейл машинально откусил, и вдруг засмеялся — хрипло, некрасиво:
— Помнишь, как она приклеила тебя к потолку суперклеем?
— А ты меня отдирал взрывчаткой! — Вжик фыркнул, брызгая крошками. — До сих пор шрамы на крыльях!
Они болтали о пустяках, пока радар сканировал местность. Дейл вдруг осознал: эта жужжащая мелочь — единственное, что не даёт ему сорваться в безумие. Он наклонился к карте, отмечая маршрут, и Вжик без слов подсветил фонариком нужный участок.
Когда самолёт скрылся за облаками, Рокфор вытер лапой глаза:
— Взрослеют, а?
— Не смейся, — Чип поправил шляпу, пряча улыбку. — Иначе признаем, что мы старики.
А в кабине Дейл, глядя на фото, думал о том, что «спасатель» — это не про подвиги. Это про то, чтобы лететь в бездну, зная, что кто-то положил тебе в дорогу бутерброды и веру в тебя.
К полудню они приземлились в глухом поле — навигатор сломался, но Дейл шёл на запах яблонь, как она когда-то рассказывала.
***
Дейл шагнул через покосившуюся калитку, и хруст сухих ветвей под лапами отозвался в тишине. Дом стоял в стороне от дороги, почти скрытый разросшимися яблонями — та самая деталь, которая помогла ему найти это место. «Она говорила, что отец сажал их, когда она была маленькой…»
Он медленно подошёл к крыльцу, сердце колотилось так громко, что, казалось, эхо разнесётся по всей округе. Дверь была не заперта — слегка поддалась под нажимом, скрипнув, будто нехотя впуская чужака.
Внутри пахло пылью, древесной смолой и чем-то ещё — лёгким оттенком машинного масла, словно следы Гайки остались даже здесь, в этом заброшенном месте. Солнечный луч, пробивавшийся через разбитое окно, освещал главную комнату: старый деревянный стол, пару стульев, полки с потрёпанными книгами.
И учебник.
Тонкая книга с потрёпанными уголками лежала раскрытой, будто её только что отложили. Дейл подошёл ближе, провёл лапой по странице — пыль осела тонким слоем, но не скрывала чертежей и заметок на полях. «Основы пилотирования. Глава 3: Аэродинамика малых летательных аппаратов».
— Гиго учил её летать, по этой книге… — прошептал он, переворачивая страницу.
Комната словно замерла вокруг него. Где-то за стенами шуршали листья, ветер тихо постукивал ставнем, но внутри было так тихо, что Дейл слышал собственное дыхание.
«А если она не придёт?»
Он сжал кулаки, стараясь заглушить эту мысль. Нет, она будет здесь. Должна быть.
Дейл огляделся, ища хоть что-то, что скажет ему, куда она могла пойти. Но дом был пуст. Ни следов недавнего присутствия, ни намёка на то, что кто-то жил здесь в последние годы.
— Ладно… — он провёл лапой по морде, чувствуя, как усталость давит на веки. — Значит, жду.
Он опустился на ступеньки крыльца, уставившись на дорогу, которая вела к дому.
«А что я скажу, когда увижу её?»
В голове крутились обрывки фраз, но ни одна не казалась правильной. «Ты испугала меня» — слишком слабо. «Как ты могла просто сбежать?» — звучало как упрёк. «Я люблю тебя, чёрт побери!» — возможно, но…
Он вздохнул, достал из кармана болтик. Отполированный металл холодно блестел на солнце.
— Просто… вернись, — прошептал он, сжимая его в ладони. — Всё остальное мы решим.
Глава 4
Поезд прибыл на станцию с опозданием на целых три часа. Гайка, сгорбившись под тяжестью рюкзака, шла по знакомой тропинке, где каждое дерево напоминало о детских приключениях. Дом стоял как прежде — резные ставни были наполовину оторваны, крыльцо скрипело под лапами. Она толкнула дверь, и пыль, вспыхнув в лучах полуденного солнца, окутала её серебристым облаком.
— Никого… — прошептала она, но эхо не ответило. Гайка прошла в гостиную, где когда-то отец учил её конструировать авиамодели. На столе лежала та самая книга. Она села, проводя лапкой по трещине на столешнице — той самой, что появилась, когда она впервые собрала модель самолёта.
«Почему я вернулась сюда?» — мысль жгла сильнее паяльника. Она вытащила болтик, подаренный Дейлом, и положила его рядом с книгой. Блеск металла казался чужим в этом застывшем мире.
Дейл притаился на втором этаже. Он видел её сквозь щель в полу — её сгорбленные плечи, дрожащие уши. Каждый её вздох отзывался в нём болью. Его лапа потянулась к лестнице, но он вцепился в перила, вспомнив её записку: «Не твоя вина».
— Может, она хочет остаться одна? — прошептал он, но сердце рвалось вниз.
Гайка встала, чтобы налить воды из старого колодца во дворе. Дейл, улучив момент, спустился в гостиную. Его лапа дрогнула над болтиком — он поднял его, прижав к груди, словно это был ключ от её души. Но тут скрипнула дверь: Гайка вернулась раньше. Дейл метнулся в чулан, задев полку. Однако грустная Гайка не стала искать причину шума.
Ночь накрыла дом. Гайка, завернувшись в старое одеяло, уснула за столом. Дейл, сидя на чердаке, смотрел на неё через дыру в полу. Вжик жужжал у его уха:
— Чего ты ждёшь? Разбуди её!
— А смысл? — Дейл сжал болтик до боли. — Она убежит снова…
Внезапно с чердака донёсся шум — Дейл, пытаясь уйти незаметно, наступил на скрипучую доску. Гайка вскочила, схватив гаечный ключ:
— Кто здесь?!
Дейл, прижавшись к стене чердака, затаил дыхание. Гайка медленно поднималась по лестнице, каждая ступенька стонала под её весом. Её тень уже легла на пол перед ним, когда снаружи грянул гром — начался ливень. Она остановилась, вслушиваясь, а потом, махнув лапой, спустилась обратно:
— Просто ветер…
Дождь вскоре стих. Гайка вышла во двор, не видя, как Дейл, промокший и дрожащий, пробирается к сараю. Вжик, летевший за ним, прошептал:
— Утром. Утром всё решится…
Дейл уже знал, что никуда не уйдёт. Он спрятался в сарае, где она когда-то мастерила первую летающую тарелку. Запах масла и металла, её запах, обволакивал его, не давая уснуть.
***
Солнечный луч, пробивавшийся сквозь развеивающиеся тучи и разбитое окно, разрезал пыльную завесу комнаты. Гайка, едва переставляя лапы, двинулась к двери. Её лапки дрожали, цепляясь за косяк, когда вдруг занавеска у окна взметнулась. Из-за неё, словно призрак из прошлого, возник Дейл. Его шерсть была сваляна от ветра, глаза красные от бессонницы, а в лапе — скомканная записка, которую она оставила перед побегом.
— Пи-и-и! — звук вырвался из её горла сам собой, голос пропал. Она отпрянула, спина ударилась о стену. Уши прижались так плотно, что заныли, хвост упал, словно перерезанная верёвка.
— Зачем ты это сделала? — Дейл шагнул вперёд, его голос дрожал, смешивая гнев и боль. — Ты думала, я сдамся? Что просто… отпущу?
Он бросил записку к её лапам. Бумага раскрылась, обнажив кривые строчки: «Не твоя вина».
— Почему?! Что я сделал не так?
Он протянул к ней лапу, но она отпрянула, спотыкаясь о стул. В глазах Дейла мелькнула боль.
— Это не ты… — прошептала она, отворачиваясь к окну, где виднелся старый дуб. — Во мне… всё сломано.
— Объясни! — его лапы сжали её плечи, нежно, но настойчиво. — Почему? В чём я виноват? Я… сделал тебе больно?
— Н-нет… — она выдохнула, голос вернулся хриплым шёпотом. — Это я… сломана…
— ХВАТИТ! — Дейл топнул, его хвост нервно дёрнулся. Он впервые повысил на неё голос. — Перестань прятаться! Говори ПРАВДУ! СЕЙЧАС ЖЕ!!!
Его крик ударил её больнее всего на свете. Гайка съёжилась, сползая по стене. Колени подкосились, и она бессильно шлёпнулась на пол, ощущая себя пленницей, которую привели на казнь.
— Я бесплодна… — слово вырвалось, как последний винтик из разобранного механизма. Гайка уткнулась лбом в половицы. — Не могу… родить… Сломана…
Из кармана её комбинезона выпал пожелтевший листок. Медицинская справка, смятая от бесчисленных попыток выбросить, и слегка расплывшаяся от не раз пролитых на неё слёз, развернулась перед Дейлом. Красная печать — диагноз, как клеймо.
— Видишь? — её шёпот стал едва слышным. — Я — бракованная деталь. Ты… заслуживаешь целую. Семью… Детей…
Дейл поднял справку. Бумага хрустела в его дрожащих лапах. Гайка, не в силах видеть его реакцию, прикрыла глаза.
— И это… причина бегства? — его голос внезапно смягчился. Он опустился на колени, касаясь её подбородка. — Ты думала, дети важнее тебя?
Гайка попыталась отодвинуться, но Дейл, подняв её с пола, притянул к себе, обхватив так крепко, что рёбра заныли.
— Я люблю тебя, — шептал он в ухо. — Не твоё будущее. Не твои «исправные детали». Тебя. Сломанную. Упрямую. Гениальную. Безумную. Фантастическую…
— Но… твои мечты… дети… — она попыталась возразить, но он перекрыл её слова поцелуем в лоб.
— Моя единственная мечта — видеть, как ты изобретаешь в три часа ночи. Слышать, как ругаешься на сломанный двигатель.
Его лапа легла на её щёку, заставляя встретиться взглядами:
— Мы усыновим хоть десять бурундучат и двадцать мышат. Если не сможем — будем сходить с ума вдвоём. Но ты — мой выбор. Навсегда.
Гайка дрожала, слёзы капали на его рубашку. Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова, и тело наконец предало её — сознание уплыло в светлую пустоту.
— Прости… Если сможешь… — прошептала сонная Гайка, но он уже обнимал её, прижимая к груди так крепко, что боль отступила.
— Ты — моя семья. Вся. Настоящая.
Счастливый Дейл вынес Гайку на крыльцо, намереваясь уложить её спать в гамаке, на свежем воздухе. Вжик, вылетевший из укрытия, метнулся за водой. Пока мух хлопотал, Дейл гладил её золотистые волосы, шепча:
— Всё будет хорошо. Мы починим всё… вместе.
Но даже он не знал точно, сколько «винтиков» придётся заменить, чтобы её сердце снова заработало без страха.
Глава 5
Свет Луны, словно прожектор, проникал внутрь дома, где Дейл сидел на скрипучем полу, прислонившись к стене. Гайка спала в углу, укрытая тёплым шерстяным одеялом, её дыхание едва слышным шёпотом нарушало тишину. В лапах Дейла дрожала та самая справка — жёлтая, с потёртыми краями. Его взгляд скользил по строчкам, выискивая зацепки.
«Диагноз подтверждён 12.03.2000… клиника ‘Здоровый хвост’…»
Он прошептал дату, и его хвост дёрнулся. — Но в тот день… мы спасали Рокки из ледяной ловушки. Она не могла быть там…
Сомнения, как искры, разожгли в нём надежду.
***
Дейл осторожно поднялся, чтобы не разбудить Гайку. В кармане его рубашки лежала рация Спасателей — старая, с царапиной в форме пропеллера. Он вышел на крыльцо, где ветер бил в морду, и набрал частоту доктора Спраута, их старого знакомого:
— Док, это Дейл. Мне нужна помощь… Срочно.
Голос в динамике проворчал что-то про «ночные вызовы», но согласился.
Вернувшись, Дейл нашёл в рюкзаке Гайки аварийную аптечку. Среди бинтов и антисептика — ампула снотворного, подписанная её почерком: «Для экстренных случаев». Он колебался, глядя на её милую мордочку.
— Прости… — прошептал он, вводя малую дозу. Её дыхание углубилось, брови разгладились.
***
Тишину старого дома разорвал приглушённый рокот мотора и мерцающий в окнах зелёный свет мигалок. Дейл, сидевший на крыльце со справкой в дрожащих лапах, вскочил. Через минуту к дому подошли двое: доктор Спраут, седой дикобраз в накинутом на пижаму халате, и строгая, подтянутая выдра в белом халате с чемоданчиком – доктор Лина, гинеколог из городской клиники.
— Тише, — Дейл преградил им путь, понизив голос до шёпота. — Она спит. Умоляю… без лишнего шума.
Его глаза, красные от бессонницы и слёз, молили о понимании.
Врачи переглянулись, кивнули. Мигалки погасли. Они вошли в дом на цыпочках. Дейл не смог за ними последовать. Вид Гайки, беззащитной и не ведающей, что с ней делают, был для него пыткой. Он остался на крыльце, сжав в кулаке злополучную справку, словно хотел раздавить бумажную ложь. За спиной, в лунном свете комнаты, мелькали тени врачей, слышался шёпот, тихий звон инструментов.
Внутри врачи работали быстро и слаженно, как лучшие механики в аварийной ситуации. Спраут тихо диктовал показания приборов, Лина брала пробы с ювелирной точностью, её движения были выверены и безболезненны. Гайка лишь глубже ушла в сон, её дыхание оставалось ровным, мордочка — спокойной. Пятнадцать минут — и всё было готово.
Врачи вышли на крыльцо. Дейл вскочил, сердце устало колотилось.
— Предварительно… — начал Спраут, снимая очки и устало потирая переносицу. Дейл замер. — …никаких видимых намёков на бесплодие мы не обнаружили.
Воздух вырвался из лёгких Дейла со свистом. Он шатнулся, опёрся о скрипучую дверь.
— Окончательные результаты анализов будут днём, — добавила доктор Лина, её голос был спокоен и профессионален. — Доктор Спраут передаст документы завтра, через медбрата. Но структурально… всё выглядит в пределах нормы. Хронический стресс, истощение нервной системы — да, несомненно. Но сам диагноз…
Она многозначительно посмотрела на смятую справку в его лапе.
— …выглядит крайне сомнительно. Мы очень удивлены.
— Удивлены? — не понял Дейл.
— Её состояние… слишком спокойное для животного, годами носящего такой крест, — пояснил Спраут. — Обычно видна глубокая травма, подавленность. А она… спит почти мирно. После стресса, да, но…
Дейл посмотрел в открытую дверь, на силуэт Гайки под одеялом. Голос его сорвался, стал хриплым:
— Я… я сказал ей сегодня. Что люблю её. Что она — моя семья. Вся. Что дети… не важнее неё. Что мы усыновим хоть целый приют…
Он сглотнул ком в горле.
— Она услышала. И… отключилась. Видимо, просто… сломалась от этого. От облегчения? Или от усталости…
На строгих мордах врачей мелькнуло понимание, а потом — тёплые, одобрительные улыбки. Доктор Лина положила лапу ему на плечо.
— Вы поступили правильно, Дейл. Очень правильно. Теперь главное — покой. Никаких стрессов. Берегите её. Окружите заботой. Позвольте ей… быть слабой. Побольше свежего воздуха, природы. И через пару дней — обязательно на полное обследование в поликлинику. Чтобы развеять все тени сомнений раз и навсегда.
— Обязательно, — кивнул Дейл, чувствуя, как камень с души свалился, но тут же на его место легла другая тяжесть — тяжесть гнева и необходимости действий.
— Я… я сделаю всё. Спасибо вам.
Врачи собрались уходить. Доктор Спраут на мгновение задержался, взглянув на спящую Гайку, потом на Дейла.
— Она будет спать крепко. Мы сделали ещё укол, чтобы она отдохнула и не тревожилась. Проснётся не раньше вечера. Этого достаточно?
— Более чем, — кивнул Дейл, его взгляд стал твёрдым, решительным. — Мне… нужно кое-что успеть сделать. Пока она спит.
— Действуйте, — коротко кивнул Спраут. — И — берегите себя. Ей вы сейчас нужны целым и невредимым. Помните об этом.
Машина тронулась, мигалки снова зажглись, но сирена молчала. Дейл стоял на крыльце, провожая их взглядом, пока красные и зелёные огни не растворились в ночи. Тишина снова обволакивала дом. Но теперь это была другая тишина. Не безысходности, а затишья перед бурей.
Он вошёл внутрь, подошёл к спящей Гайке. Осторожно поправил одеяло, коснулся лапой её щеки. Она даже не шевельнулась.
— Спи, солнышко, — прошептал он, и в голосе его была и нежность, и стальная решимость. – Я вернусь. И мы всё исправим. Обещаю.
***
О сне не могло быть и речи. Дейл сидел на полу старого дома, окружённый бумагами из медицинской папки Гайки. Лунный свет, пробиваясь сквозь щели в ставнях, освещал его блокнот, испещрённый пометками: «Клиника «Здоровый хвост» — ликвидирована в 2000-м», «Доктор Барк — лицензия аннулирована в 1999-м», «Подпись не совпадает с образцами». Каждая строчка будто кричала о лжи, годами отравлявшей жизнь Гайки. Его лапа сжала карандаш так, что тот треснул.
Он достал смартфон — не игрушку, а крепкий, защищённый девайс Спасателя. Быстро сфотографировал справку со всех сторон, крупным планом — печать, подпись, дату, диагноз. Затем открыл мессенджер с шифрованным каналом до Чипа и отправил файлы.
«Срочно. Барк. Проверь.»
Ответ пришёл почти мгновенно.
«Файлы получены. Обрабатываю.»
Дейл не ждал. Он уже схватил свой рюкзак, на ходу проверяя заряд смартфона и рации, наличие оффлайн-карты. Вжик вынырнул из тени, почуяв действие.
— Ты куда? — тревожно зажужжал мух.
— Мстить, — ответил Дейл коротко. Голос был острым, как бритва. Его движения были резки, точны, лишены привычной резвости. Только холодная, сфокусированная ярость.
Смартфон завибрировал. Сообщение от Чипа:
«Подтверждаю. Барк — аферист. Лицензия аннулирована ДО даты справки. Подпись — его. Координаты его логова прилагаю. Мы уже в пути. Встречаемся там.»
Вбив полученные координаты в старый навигатор, Дейл бросил беглый взгляд — точка была почти посередине, между штабом Спасателей и домом Гайки. Расчётное время полёта… и время в пути Чипа и Рокфора… Они окажутся на месте почти одновременно.
— Вжик, летим! — Дейл уже бежал к полю, где стоял самолёт. — Летим! Сейчас же!
— А как же Гайка? — Вжик метнулся за ним.
— Спит до вечера. Врачи гарантировали. Этого времени хватит, чтобы найти этого... и вернуться.
Он втиснулся в кабину и запустил двигатель. Рёв мотора казался оглушительным в ночной тишине.
— Чипу скажи, чтобы не мешал мне. Это моё дело.
Динамик рации трещал — Чип пытался что-то сказать, но Дейл выключил звук. Сейчас ему нужна была только одна точка на карте и холодная ярость, которая вела его вперёд. Только вперёд.
Рассвет только начинал размывать черноту неба на востоке, когда самолёт Дейла приземлился на заросшей полевыми цветами лужайке перед фундаментальным коттеджем на окраине леса — логовом Барка. Двигатель ещё не остановился, а Дейл уже выбрался наружу, его фигура была резкой и угрожающей на фоне светлеющего неба. Воздух был холодным, пахло хвойным лесом и сыростью.
В этот момент с противоположной стороны, раздвигая кусты, на дорожку перед домом подъезжали Чип и Рокфор. Чип сидел за штурвалом, его морда была напряжённой и серьёзной.
— Дейл! — крикнул Чип, глуша двигатель и выпрыгивая наружу. — Стой!
Дейл лишь бросил на них быстрый, тяжёлый взгляд. В его глазах не было ни прежней беспечности, ни даже ярости — только ледяная, неумолимая решимость.
***
Дверь треснула под ударом плеча Дейла, разлетевшись в щепки. Он ворвался в дом, готовый к схватке, но вместо вооружённого врага увидел лишь пыльные шторы да запах сырости. В дальней комнате, у потухшего камина, сидел старый крыс — сгорбленный, в потёртом жилете, его дрожащие лапы сжимали трубку с давно погасшим табаком.
— Наконец-то явился… — прохрипел крыс, даже не обернувшись. — Думал, ты раньше придёшь.
Дейл замер, сжимая гаечный ключ (он взял его из дома Гайки «на удачу»). Гнев кипел в жилах, но вид немощного старика остудил его.
— Это ты подделал диагноз? — рыкнул он, приближаясь.
Крыс кивнул, пепел с трубки осыпался на колени:
— Толстопуз приказал. Хотел, чтобы Спасатели развалились изнутри… Маленькая Гайка — слабое звено.
Имя «Толстопуз» повисло в воздухе, как яд. Дейл вспомнил того матёрого кота в цилиндре, их старого врага, который исчез годы назад после провала с захватом города.
— Ты… уничтожил её! — Дейл шагнул вперёд, занеся ключ для удара. Но крыс поднял на него мутные глаза, и лапа Дейла дрогнула.
— Убей меня. Всё равно дни сочтены, — хрипло рассмеялся старик. — Но знай: Толстопуз следит. Он знает, что ты здесь.
Дейл опустил ключ. Его гнев сменился холодной ясностью:
— Я не убийца. Мне не нужна твоя жизнь. И твоя кровь тоже. Ты отправишься в полицию. Сейчас же. И расскажешь всё.
На пороге их уже встречали Чип, Рокки и Вжик. Лидер Спасателей увидев крыса и услышав бормотание Барка, снял шляпу:
— Толстопуз? Серьёзно?
— Да, — Дейл передал им старика, чья спина сгорбилась ещё сильнее. — Отвезите его. У меня… есть кое-кто поважнее.
Он уже бежал к самолёту, когда Рокки крикнул:
— Дейл! Вжик! Мы с вами! Возвращайтесь скорее!
***
Дейл и Вжик остались на крыльце, взгляд автоматически скользнул по самолёту, а затем – по двору. И замер. У стены, почти скрытый кустами, стоял мощный, очень дорогой генератор. Чистый. И — работающий! Рядом аккуратными рядами стояли канистры. Дейл метнулся, открутил крышку — резкий запах авиационного керосина. Тот самый!
— Не может быть… — прошептал он.
Подарок судьбы или ловушка? Времени думать не было.
— Вжик! — крикнул Дейл, откручивая крышку топливного бака. — Подключи генератор к батарее! Быстро!
— Уже лечу! — отозвался мух. — Есть контакт! Заряд пошёл!
Дейл вскинул тяжёлую канистру, заливая драгоценное топливо. Видел, как Чип и Рокфор усаживали Барка в грузовик. Чип бросил на него взгляд, полный понимания и тревоги, кивнул. Грузовик тронулся.
Дейл опустошил одну канистру, схватил вторую. Гул генератора и запах керосина стали его миром. Процент заряда на бортовом компьютере полз мучительно медленно. «Полчаса… Ещё час…» Солнце поднялось выше, но Дейл не чувствовал тепла. Все его мысли были там, с Гайкой. Проснётся ли? Испугается?
Вжик молча дежурил. Через полтора часа индикатор показал 100%. Топливный бак также был полон.
— ЛЕТИМ! — крикнул Дейл, втискиваясь в кабину. Вжик нырнул на своё место.
Дейл привык к рёву и дрожи. Его лапы инстинктивно сжали штурвал. Но то, что произошло, заставило его широко раскрыть глаза за поцарапанными очками.
Он дал плавный газ. Вместо рёва и вибраций — глубокое, бархатистое ворчание, перешедшее в ровный, почти шелковистый гул. Самолёт тронулся так плавно, что Дейл едва почувствовал толчок. Набор высоты — машина послушно пошла вверх. Воздух ласково обтекал кабину. Вибрации исчезли полностью. Воцарилась непривычная тишина, нарушаемая лишь убаюкивающим гудением и приглушённым свистом ветра.
— Обалдеть... — прошептал Дейл, искренне изумлённый. Он покачал штурвал — самолёт реагировал мгновенно, но плавно, как по маслу. Каменная глыба напряжения сползла с плеч. Топливо оказалось исключительного качества — премиум-класс. Толстопуз щедро платил своей «шестёрке»... даже за липовый диагноз не жалел лучшего…
«И вот это «лучшее» несёт меня к ней» — тихо усмехнулся он. Горьковатая ирония сменила ярость.
Расслабленность накатила волной. Дейл откинулся на спинку. Его спина наконец-то коснулась опоры. Глубокий вдох — воздух наполнял спокойствием, не обжигал. Невероятная плавность, тишина... Веки стали тёплыми и невесомыми. Усталость последних суток навалилась неподъёмной, но сладкой тяжестью.
— Вжик… — голос хриплый, но без зажатости, с усталостью и удивлённым облегчением. — Включи… автопилот. Держи… курс… Этот… этот корабль сам знает, куда плыть...
— Уже включил, — Вжик видел, как его тело обмякло, лицо смягчилось, обретая редкий покой. — Спи. Я на вахте. Разбужу, как будем подлетать.
Дейл хотел пробормотать про бдительность… Но расслабление было слишком сильным, заслуженным. Голова склонилась к подголовнику. Глубокое дыхание. Он провалился в белую, бездонную, но мирную яму сна, убаюканный плавностью полёта на топливе врага.
Вжик дежурил. За пять километров до цели автопилот начал снижение. За минуту до посадки, когда старый дом Гайки и сарай были видны в иллюминаторе, он ткнул бурундука в плечо:
— Дейл, подъём!
Спасатель вздрогнул. Дезориентация сменилась облегчением и нетерпением. Он увидел, как его самолёт плавно заходит на посадку, выпускает шасси и мягко, почти бесшумно касается земли. Торможение было безупречным. Двигатели смолкли, и воцарилась непривычная тишина, нарушаемая лишь тихим жужжанием Вжика.
Дейл отстегнулся и выпрыгнул из кабины. Первый взгляд – на окна дома. Шторы неподвижны. Никакого движения. Гайка по-прежнему крепко спала. Глубокий вдох облегчения вырвался из груди. Он успел. Он был здесь.
Выпрыгнув на траву, Дейл ощутил под лапами родную землю. Вжик устало сел ему на плечо:
— Ну что, герой? Где твой фронт теперь?
Дейл посмотрел на дверь дома, за которой спала его вселенная.
— Здесь, — прошептал он. — Теперь мой фронт — здесь. И это самая важная битва.
Прохладная вода из бака летнего душа смывала с шерсти пыль, копоть и запах ярости. Дейл смотрел, как грязная вода утекает в песок, словно с ней уплывали и тени прошлой ночи. «Она не должна знать… Не сейчас», — думал он, надевая свежую рубашку, позаимствованную из дома Гайки.
Глава 6
Солнечный свет, пробивавшийся сквозь кружевные занавески, разбудил Гайку. Она потянулась, ощутив непривычную лёгкость в мышцах — словно годы тревоги растворились за одну ночь. Из кухни доносилось жужжание Вжика и смешок Дейла:
— Нет, Вжик, так тесто не замешивают! Давай, отнеси пока Гайке первое блюдо!
— Сплю… или это рай? — прошептала она, улыбаясь в подушку.
Дверь приоткрылась, и в щель пролез Вжик, держа в лапках корзинку с клубникой. Ягоды блестели каплями росы.
— Привет, красотка! — жужжал он, ставя корзинку на тумбочку. — Дейл сказал, ты любишь их с детства. Собрал сам, с грядки за сараем!
Гайка схватила ягоду, впиваясь зубами в сочную мякоть. Сладкий сок стекал по подбородку, но ей было всё равно. Она съела всё за минуту, даже листья.
— Спасибо… — выдохнула она, облизывая лапки. — Ты как ангел-хранитель.
— Ангел с крыльями, ха! — Вжик взмыл к потолку, делая сальто.
Через минуту вошёл Дейл с подносом, балансируя как циркач. На подносе дымился овощной суп с запахом тимьяна, лепёшки с тмином и кувшин лимонада.
— Меню от шефа-любителя, — он поклонился, едва не пролив суп. — Всё по рецепту твоей бабушки. Ну, почти.
Гайка, опираясь на подушки, зачерпнула ложку. Первый глоток вернул её в детство: папа за тем же столом учил её авиамоделизму…
— Идеально, — она улыбнулась сквозь слёзы. — Как будто… он тут.
Солёные лепёшки исчезли, лимонад был выпит до капли. Гайка, обмякнув на подушках, смотрела, как Дейл убирает посуду. Её веки слипались, но она боролась:
— Не хочу спать… Хочу помнить каждый момент…
— Спи, — он прикрыл ей глаза ладонью, тёплой от чашки. — Я никуда не денусь. Ни за что…
Дейл сидел в кресле у потухшего камина, наблюдая, как грудь Гайки размеренно вздымается под одеялом. Его лапы сжимали свёрнутый листок с результатами анализов, который час назад передал медбрат. Это был тихий, седой барсук, исчезнувший так же незаметно, как и появился. «Она здорова… Может всё…» — мысли путались, смешивая радость с тревогой. Месть Толстопузу, которая ещё утром яростно клокотала в груди, теперь казалась далёкой, почти чужой.
— Довериться команде? — прошептал он в темноту, представляя, как Чип уже строит планы без него. Но образ Гайки, бледной от груза прожитых в страхе месяцев, перевесил. «Нет. Сейчас я нужен только ей».
***
Дейл задёрнул шторы в ванной, чтобы свет не разбудил Гайку. Он наполнил ванну тёплой водой, добавив несколько веток свежей лаванды — её любимым запахом, который она всегда называла «запахом спокойствия». Проверив температуру локтем, он вернулся в комнату, где Гайка спала, укутанная в одеяло. Её дыхание было ровным, почти неслышным.
— Прости за вторжение… — прошептал он, беря её на лапы.
Он опустил её в воду, поддерживая голову, чтобы не намочить уши. Пена мягко обволакивала её тело, а Дейл, взяв мягкую губку, начал смывать следы пережитого. Каждое движение было медленным, почти ритуальным — будто он стирал не грязь, а слои боли. Его пальцы дрожали, когда он протирал запястье, где когда-то были ссадины от падения с высоты.
— Ты всегда была сильнее, чем думала… — пробормотал он, смывая пену с её плеч.
Завернув чистую, ароматную Гайку в пушистое полотенце, Дейл достал самодельный фен, собранный Гайкой из старых деталей вертолёта. Аппарат работал практически бесшумно, тише комариного писка, а тёплый воздух окутывал её шёрстку, делая её мягкой, как пух птенца. Он расчёсывал её золотистые волосы редким гребнем, подаренным ей когда-то на день рождения.
— Совершенство… Живое совершенство… — прошептал он, замечая, как свет лампы играет на её высушенных ушках, таких огромных и нежных, что казалось, они могут услышать даже биение его сердца.
Он не стал одевать её, скрывать такую красоту бурундук считал преступлением. Вместо этого он уложил её на диван, укрыв лёгким шёлковым покрывалом, которое нашёл в сундуке. Её тело, лишённое привычной брони, казалось хрупким, почти эфемерным — как будто она могла рассыпаться от одного неверного движения.
— Скоро… — он пообещал себе, глядя на папку с анализами, лежащую на столе. Скоро он расскажет ей о поддельном диагнозе, о здоровье, о будущем, которое они могут построить. Но не сейчас. Сейчас она должна спать.
***
Гайка проснулась от щекотки солнечного луча, скользнувшего по кончику носа. Она потянулась, ощутив непривычную прохладу на коже, и вдруг замерла. Одеяло сползло до пояса. Воздух казался гуще, каждая мурашка на теле — словно иголка. Она села, инстинктивно прикрыв лапками грудь, и вдруг осознала — на ней не было ничего. Её тело, окутанное каштановой шёрсткой, дрогнуло от утренней свежести.
— Ой-ой-ой… — её тонкий писк разорвал тишину. Она рванула одеяло вверх, но ткань зацепилась за край кровати, обнажив грудь. Гайка судорожно прижала к груди подушку, а хвост, словно отдельное существо, обвил талию, пытаясь прикрыть бёдра. — Где… где мой комбинезон?
Воспоминания всплыли обрывками: тёплая вода, лапы Дейла, шёпот фена…
Дверь скрипнула. Дейл вошёл с подносом, от стоящего на нём чая с мятой поднимался пар. Увидев её позу, он замер, но быстро оправился:
— Доброе утро, красавица.
— Д-Дейл! — Гайка съёжилась, пряча мордочку за подушкой. Уши, ярко-розовые от стыда, прижались так плотно, что заныли. — П-принеси халат! Или… или хоть полотенце! Пожалуйста!
Он поставил поднос на стол и сел рядом, не касаясь её. Его глаза светились теплом, а не насмешкой.
— Зачем? — он мягко отстранил подушку, его голос звучал как бархат. — Твоя шёрстка — самая прекрасная одежда на свете.
Гайка попыталась отойти, но спина упёрлась в стену. Под кожей бешено колотилось сердце, а в голове всплывали обрывки воспоминаний, как отец укутывал её, прямо в мокром купальнике, в свою кожаную куртку.
Она замерла, чувствуя, как её щёки пылают. Дейл подошёл к шкафу и принёс стоящее рядом большое зеркало в резной раме:
— Посмотри.
— Нет! — зажмурилась Гайка, пища от смущения. — Убери!
Но Дейл взял её лапу и осторожно разжал пальцы:
— Ты — чудо, Гайка. Не прячься. Посмотри на себя.
Она приоткрыла один глаз, потом второй. В зеркале отразилась мышка с блестящей шёрсткой, уложенной волнами, словно её расчёсывали часами. Золотистые пряди обрамляли мордочку, а огромные уши, обычно слегка прижатые очками, теперь гордо стояли, розовые на кончиках.
— Это… я? — она коснулась щеки, зеркальная Гайка повторила жест.
Дейл обнял её сзади, уткнувшись подбородком в её макушку:
— Ты всегда такой была. Просто комбинезон мешал тебе это видеть.
В памяти снова всплыл отец: Гиго подбрасывал её в воздух, совсем маленькую, смеясь: «Моя мышка-звёздочка!» Тогда она не стеснялась своего тела…
Дейл улыбнулся, доставая комбинезон. Гайка потянулась к нему, но он отстранил его:
— Если хочешь — надень. Но дай себе день. Один день быть собой.
Его лапа скользнула по её плечу, и она вздрогнула — не от страха, а от тепла его пальцев, растворявшего лёд в груди. Комбинезон упал на пол с глухим стуком.
— Попробую… без него, — прошептала она, чувствуя, как Дейл улыбается.
Он внезапно развернул её, прижал к стене. Его губы нашли её — жарко, настойчиво, но нежно. Гайка взвизгнула от неожиданности, но хвост сам обвил его талию, притягивая ближе.
Утренний ветер приподнял занавеску, и солнечный зайчик заплясал на стене. Гайка, уже без дрожи, потянулась к чашке кофе. Дейл наблюдал, как первые капли проливаются на её шёрстку, оставляя тёмные пятна.
— Ты… не будешь смеяться? — она спрятала мордочку в чашке.
— Только если ты попросишь, — он подал ей кусочек имбирного печенья. — Но сегодня я предпочитаю восхищаться.
И когда она откусила сладкий десерт, крошки упали не на комбинезон, а на мягкую шёрстку и нежную кожу. И это было прекрасно.
— Ты… чудо. И у меня есть что показать тебе.
Он вышел, оставив её дрожащей у зеркала. Гайка коснулась губ, где ещё горел его поцелуй, и вдруг рассмеялась — тихо и счастливо, как в детстве.
***
Дейл вернулся, держа в лапах папку, перевязанную алой лентой. Гайка сидела на диване, её шёрстка переливалась в солнечных лучах, а хвост нервно подрагивал. Он сел рядом, положив папку на колени.
— Всё, что случилось… Тебе нужно знать, — его голос звучал мягко, но в глазах горела стальная решимость.
Один за другим он выкладывал документы: медицинские заключения с печатью «здорова», фото поддельной справки, отчёты Спасателей с подписями Чипа и Рокки, снимки старого крыса в наручниках. Гайка молчала, её уши постепенно приподнимались, розовея на кончиках.
— Я колол тебе снотворное… Врачи осматривали тебя ночью… — Дейл коснулся её лапы, когда она вздрогнула. — Прости. Но иначе ты не дала бы нам шанса.
Он рассказал о ночном полёте к дому крыса, о признаниях под светом фонаря, о помощи Чипа в расследовании. Гайка сжала край дивана, её коготки впились в ткань.
— Он хотел… разрушить нас? — её голос дрожал.
— Разрушить тебя, — поправил Дейл. — Чтобы я, потеряв надежду, ушёл. Но… — он взял её за подбородок, заставляя встретить взгляд. — Я здесь. Я никуда не уйду. Я люблю тебя. Любую.
Гайка вскочила, комбинезон в углу вдруг показался ей смешным рудиментом. Она прошлась по комнате, её хвост вытянулся как стрела:
— Ты рисковал… из-за меня? Летал к этому… этому…
— Да, — он встал, блокируя ей путь. — И сделал бы это снова.
Она замерла, вдруг осознав: его ярость была не разрушительной, а созидательной. Щит, а не меч.
— Больше не мсти, — прошептала она, прижимаясь лбом к его груди. — Обещай.
— Обещаю, — он обнял её, вдыхая аромат лаванды. — Но если он посмеет…
— Мы справимся, — она перебила, впервые сказав «мы» не о Спасателях, а о них двоих. — И… Я не хочу прятаться. Ни от тебя. Ни от себя. Смотри на меня…
Она потянулась к нему, но вдруг зевнула, силы покинули тело. Дейл поймал её, укладывая на диван.
— Перегруз, — усмехнулся он, гладя её живот кругами. — Твоё сердце… Завтра начнём лечить.
— Не сердце, — улыбнулась она сквозь сон. — Его уже исцелили…
— Нет, — тихо возразил Дейл. — Пока нет…
***
Солнце поднималось над озером, рассыпая по воде тысячи золотых искр. Гайка шла по тропинке, её мягкая шёрстка то и дело касалась Дейла — будто пушистое облачко, невольно притягивающее к себе. Комбинезон, обычно такой удобный, теперь казался ей лишним — словно скорлупа, из которой она наконец-то решилась выбраться.
— Ты вообще представляешь, как ты выглядишь? — вдруг фыркнул Дейл, озорно подмигивая. — В этом комбезе ты как… как инженерный проект, который слишком серьёзно к себе относится.
Гайка покраснела, но тут же надула щёки:
— А ты как всегда — как пёстрый попугай, который забыл, где его жёрдочка!
Он рассмеялся, ловко подхватывая рюкзак, из которого позвякивали какие-то загадочные металлические штуковины.
— Куда мы? — спросила Гайка, ловя его взгляд.
— Туда, где тишина говорит громче слов, — ответил он с таинственным блеском в глазах и ловко перепрыгнул через корень старой сосны, помогая ей последовать за ним.
Они расстелили полотенце с вышитыми цветами. Дейл разложил угощения: ягодные пирожки, орехи и термос с травяным чаем, от которого тянуло ароматом лета. Гайка ела медленно, наслаждаясь каждым кусочком, пока ветер играл её волосами, заставляя их переливаться на солнце.
— Тебе не жарко? — Дейл небрежно кивнул на её комбинезон, но в его глазах читалось что-то большее.
— Немного… — потупилась Гайка, чувствуя, как лапки слегка дрожат.
Он встал, протянув лапу.
— Доверься мне.
Гайка замерла, затем медленно расстегнула молнию. Ткань соскользнула, открыв густую шёрстку, такую мягкую, что Дейл не удержался и провёл по ней лапой, наслаждаясь её нежностью.
— Ого, — прошептал он, — у тебя тут целая вселенная пушистости! Одежда — это вообще преступление против такой красоты.
— Дейл! — она ахнула, но не успела закрыться, как он уже притянул её ближе.
— Ложись, — прошептал он, указывая на полотенце. — Закрой глаза.
Она повиновалась, чувствуя, как песок мягко прогибается под её спиной. Его дыхание стало ближе, а затем губы коснулись ложбины между её грудями. Тепло разлилось по телу волнами, растворяя узлы страха.
— Здесь… была ложь, — он целовал кожу, каждое прикосновение слой за слоем стирало память о поддельной справке. — А здесь… боль.
Гайка вздохнула, её хвост забил по песку, поднимая золотистую пыль. Дейл двигался ниже, к животу, где годами копился стресс.
— Д-Дейл… — она попыталась приподняться, но он удержал её, его взгляд был серьёзным.
— Ещё немного.
Его губы скользнули по её гладкому, покрытому лёгким пушком боку, дрожавшему от смущения. Она вскрикнула, но крик превратился в смех — освобождающий, лёгкий.
— Теперь… здесь, — он вернулся к её губам, поцелуй стал глубже, жарче. Гайка обвила его шею, коготки впились в шерсть. Мир сузился до биения их сердец, пока внезапная волна света не накрыла мышку.
— Слишком… — прошептала она, прежде чем сознание уплыло в белую пустоту. Её грудь поднималась ровно, а на губах играла улыбка.
***
Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая озеро в золотые оттенки, когда Дейл не смог удержаться от шалости. Достав из рюкзака складное ведро, он зачерпнул воду — холодную, кристально чистую, — и с озорным смешком выплеснул её на Гайку.
— Дейл! — взвизгнула она, подскакивая как ошпаренная. Капли застыли на её шёрстке, сверкая на солнце, а потом скатились вниз, оставив за собой мокрые дорожки. — Ты… ты безумец!
Она бросилась прочь, смех и возмущение боролись в её голосе. Но в спешке Гайка не заметила край старой доски, лежащей у воды. Лапа соскользнула, и она шлёпнулась в озеро с громким всплеском. Холод обжёг кожу, заставив её на мгновение замереть, но затем вода мягко обняла её, успокаивая дрожь.
— Всё в порядке? — Дейл уже бежал к берегу, голос дрожал от беспокойства.
Гайка, отплыв на мелководье, вынырнула, отряхивая уши. Капли летели во все стороны, а её смех звенел, как колокольчик:
— Ты… ты настоящий гавайский хулиган! — она швырнула в него пригоршню воды, но в глазах светилось облегчение.
Озеро будто вымыло из неё последние остатки напряжения. Она медленно вышла на берег, шёрстка слипалась, а тело слегка дрожало, но внутри царила странная ясность. Дейл протянул полотенце, но она отстранила его жестом.
Закрыв глаза, Гайка глубоко вдохнула, ловя ускользающее чувство полного спокойствия. Тёплый вечерний ветер мягко сушил её шёрстку, а тепло в груди смешивалось с приятной усталостью после купания. «Всё в порядке, — пронеслось у неё в голове лёгкой, почти невесомой мыслью. — Всё именно так, как должно быть».
Её лапка сама собой легла на живот, приглушая лёгкое, трепетное волнение. Тихое подтверждение: она чувствовала себя лёгкой, живой и на своём месте. И это было куда убедительнее любых слов.
Открыв глаза, Гайка увидела Дейла, всё ещё сжимающего полотенце. Его взгляд был наполнен смесью вины и восхищения. Она сделала шаг вперёд, потом ещё один, песок хрустел под её лапками.
— Дейл, — её голос звучал твёрдо, хотя сердце колотилось, как моторчик перегруженного самолёта. — Ты… ты готов?
Он не успел ответить. Гайка, собрав всю смелость, толкнула его в грудь. Дейл, не ожидая такого напора, шлёпнулся на песок, а она опустилась сверху, прижав его лапы.
— Больше никаких шуток, — прошептала она, и в её глазах вспыхнул огонь, который не имел ничего общего со страхом.
Его «гавайка» улетела в сторону быстрее, чем он успел понять, что происходит. Гайка действовала решительно, будто разбирала сложный механизм, который знала до винтика. Каждое прикосновение было вопросом и ответом одновременно:
— Здесь… — её губы коснулись шрама на его плече, — ты получил это, спасая меня?
— Да, — он вздохнул, лаская её мокрые волосы.
Холод от воды сменился жаром, который исходил изнутри. Дейл, обычно такой болтливый, теперь говорил только жестами: его лапы скользили по её спине, вытирая остатки озёрной влаги, а потом притягивая ближе, сливая их тела в единый силуэт на песке.
Гайка впервые не прятала стыд за дрожью — она позволила ей стать частью этого танца. Когда его лапы мягко, но уверенно сомкнулись вокруг её небольших упругих грудей, она громко запищала от неожиданности:
— Д-Дейл!
Но он не растерялся. Вместо ответа его губы накрыли её рот горячим поцелуем, заглушая все возражения.
— Ты… живое совершенство, — прошептал он, целуя её снова и снова. — И я не устану это повторять.
Его лапы скользили по её телу, исследуя каждую деталь — мягкие ушки, дрожащий хвостик, мягкость и упругость её груди. Гайка то смеялась, то взвизгивала, то затихала под его ласками, пока волны удовольствия не накрывали её с головой.
Они не замечали, как солнце садилось, окрашивая небо в багрянец. Время потеряло смысл — остались только они, горячий песок и шёпот озера.
— Дейл… — Гайка задыхалась, её тело дрожало от переполняющих чувств. — Я… я больше не могу…
Он прижал её к себе, чувствуя, как её сердце бешено колотится.
— Тогда просто расслабься, — прошептал он, целуя её в макушку. — Я позабочусь о тебе.
Их любовные приключения длились до самого вечера, пока Гайка не оказалась полностью измотана, но счастлива. Она лежала, прижавшись к нему, её дыхание постепенно выравнивалось.
— Ты… мой первый, — прошептала она, пряча мордочку в его шее. — И… единственный.
Он обнял её крепче, его дыхание смешалось с вечерним ветерком:
— И ты моя. Навсегда.
Тонкий серебряный серп Луны висел над озером, когда они наконец поднялись с песка. Лапы едва держали Гайку, но улыбка не сходила с её губ.
— Донеси меня, — пробормотала она, протягивая лапки. — Как в детстве.
Дейл улыбнулся, но уже приседал, чтобы она могла забраться. Гайка прыгнула, обвив его шею лапами, но он вдруг остановил её:
— Подожди, Гаечка. Комбинезон! Не могу допустить, чтобы кто-нибудь ещё увидел неземную красоту…
Уже готовая заснуть мышка надула щёки, бормоча что-то про «скучные правила» (ведь ночью им никто не помешает), но слезла. Молния комбинезона застегнулась с недовольным шуршанием.
— Угодить тебе невозможно, — фыркнула она, но в глазах светилась улыбка.
Дорога домой превратилась в череду шёпота и смеха. Гайка, сидя у него на спине, рисовала пальцами узоры на его плечах, а Дейл рассказывал глупые истории про Чипа.
Она устало обняла его, прижимаясь щекой к его шёрстке.
— Спасибо… — прошептала она, уже почти заснув.
— За что? — удивился он.
— За то, что ты есть.
Дейл улыбнулся и крепче прижал её к себе.
— Это я должен сказать тебе спасибо.
И под светом Луны они отправились домой — туда, где их ждало новое утро и новые приключения. Вместе.
***
Они переступили порог дома далеко за полночь. Вжик, дремавший на люстре, ухнул вниз:
— Где вы шлялись?!
Но его вопросительное жужжание утонуло в зевоте Гайки. Она повалилась на кровать, потянув Дейла за собой. Комбинезон смялся, смешавшись с одеялом, но ей было всё равно.
— Завтра… — начала она, но сон уже накрыл её, как волна.
— Завтра, — кивнул Дейл, прижимаясь к её спине. Его лапа легла на её живот — защищая, обещая, что «завтра» будет таким же настоящим.
Луна, подкравшись к окну, подсветила их сплетённые силуэты. На полу валялся комбинезон — символ брони, которая больше не была нужна. Где-то вдали кричала сова, но здесь, в этой комнате, царила тишина двух сердец, нашедших покой.
***
Лучи рассвета прокрались в комнату, лаская щёку Гайки. Она приоткрыла глаза, чувствуя тяжесть лапы Дейла на своей талии. Аккуратно высвободившись, она на цыпочках прошла на кухню, где Вжик уже кружил над столом, как пчела над цветком.
— Т-с-с! — приложила палец к губам Гайка, заметив, как мух тянется к банке с вареньем. — Он ещё спит.
— Ага, спит, — Вжик ухмыльнулся, садясь на край тостера. — А почему у тебя песок в ушах? Вы вчера в песочнице рылись?
Гайка покраснела, насыпая кофе в турку:
— Мы… гуляли у озера.
— Гуляли. Угу. — Вжик сложил лапки на груди. — А почему тогда Дейл вернулся с отдавленной шеей?
— Ветер ветви сломал, он… защитил меня! — она брякнула ложкой так громко, что сама вздрогнула.
Пока тосты подрумянивались, Гайка нарезала фрукты, стараясь не встречаться с Вжиком взглядом. Мух, однако, не сдавался:
— А почему ты сегодня в его футболке? Твоя не высохла?
Гайка посмотрела вниз — действительно, серый хлопок был на два размера больше, пахнул кленовым сиропом и… им. Она потянула воротник к носу, пряча улыбку:
— Моя в стирке.
— В стирке. Угу. — Вжик взлетел, приземлившись ей на плечо. — А что это за камешек в кармане?
Гайка потрогала карман — гладкий камень с озера, тёплый от её тела. Дейл незаметно подсунул его, пока она спала.
— Сувенир.
— Су-ве-нир, — протянул Вжик, но замолчал, услышав шаги.
Дейл вошёл, взъерошенный и сонный, но его довольная морда озарилась при виде Гайки в его рубашке.
— Моё сердце… ты украла мой стиль.
— Ты украл моё, — она поставила перед ним чашку, где кофе был выложен пенкой в форме сердца.
Он потянулся к её лапе, но Вжик кашлянул:
— Эй, я тут ещё! Расскажите, как вы «гуляли»!
— Мы купались, — сказал Дейл, откусывая тост. — И Гайка чуть не утопила меня.
— Врун! — она швырнула в него виноградиной, но засмеялась.
Глава 7
Прошло несколько дней. Бурундук и мышка наслаждались друг другом в старом доме. Вжик был рядом, но держал дистанцию, понимая их взаимоотношения.
Лестница скрипела под их шагами, когда Гайка и Дейл поднимались на чердак. Реактивный самолёт, покрытый пылью приключений, стоял в центре, его крылья почти касались стен. Дейл провёл лапой по корпусу, оставляя след на слое пыли.
— Помнишь, как мы модернизировали его после нападения Крыс-роботов? — Гайка улыбнулась, касаясь двигателя.
— Забудешь такое… — Дейл хмыкнул. — Ты тогда чуть не взорвала нас, экспериментируя с топливом.
Их смех оборвал нарастающий гул. Через окно в крыше просочился рокот моторов. Они подняли головы: в небе, рассекая облака, летели три самолёта. Впереди — узнаваемый красно-белый истребитель Чипа, за ним — полицейские машины с мигалками.
— Чёрт, — Дейл схватил шлем со стола. — Толстопуз. Он не успокоится.
— Ты хочешь лететь?
— Только с тобой, — он поймал её взгляд. — Но… — он кивнул на комбинезон. — Одевайся.
Она замерла, потом усмехнулась:
— Ревнуешь?
— Защищаю, — серьёзно ответил он, помогая ей застегнуть молнию. — Твоя красота — только моя тайна.
Самолёт буквально спрыгнул с ветки дерева около чердака, взмыв в небо с рёвом, от которого задрожали стёкла. Гайка, заняв место штурмана, настраивала радары, а Дейл ловил частоту Чипа:
— Чип! Что случилось?
— Толстопуз сбежал! — голос Чипа прерывался от помех. — Мы как раз летели, чтобы арестовать его. Но кто-то сообщил ему про нас! Чёрт, Рокки, что там с наводкой?!
— Динамит или мороженое — не важно! — Дейл крутанул штурвал, уворачиваясь от полицейского вертолёта. — Мы идём на перехват.
Самолёт Дейла и Гайки врезался в грозовое небо, оставляя за собой белый след. Внизу, на извилистой горной дороге, грузовик Толстопуза петлял, как раненая змея, отстреливая дымовые шашки с едким запахом валерьянки. Чип, ведущий перехват, кружил над целью, его голос в наушниках звучал прерывисто:
— Бандиты Толстопуза заминировали мост! Рокки, отвлекай! Вжик, готовь сеть! Гайка, «подсвечивай» цель.
Гайка, сжимая штурвал прицела, почувствовала, как Дейл напрягся. Его лапы сжали рукоятки так, что костяшки пальцев побелели.
— Держись левее… — прошептала она, но он уже пикировал, игнорируя дым.
Толстопуз, выглянув из люка грузовика, оскалился в ухмылке. Его рыжий мех сливался с пламенем заката.
— Сюда, грызуны! — заревел он, запуская ракетницу.
Дейл резко вильнул, снаряд прожёг крыло. Гайка вскрикнула, но её пальцы уже танцевали по панели, активируя аварийные стабилизаторы.
— Сеть готова? — крикнул Дейл, не отрывая взгляда от цели.
— Ещё три секунды… — Гайка закусила губу. Экран мигал красным.
Сеть, выпущенная Вжиком, накрыла грузовик, сплетаясь с шипами. Толстопуз рванул рычаг, но двигатель не выдержал нагрузки. Грузовик замер, из люка повалил чёрный дым.
Дейл приземлился рядом, выпрыгнув из кабины прежде, чем самолёт остановился. Толстопуз, вывалившись из кабины, попятился.
— Довольно, Дейл! — Чип схватил его за плечо, но тот отстранился.
Дейл подошёл вплотную. Его тень накрыла Толстопуза, который съёжился, рычание сменилось хрипом.
— Ты… ты отнял у нас годы… — голос Дейла дрожал, как натянутая струна, а взгляд словно сжигал всё вокруг, подобно огнемёту.
Толстопуз замер. Его некогда блестящая шерсть потускнела, усы обвисли. В глазах, помутневших от страха, не осталось и следа прежней надменности.
— П-прости… — прохрипел он, но Дейл уже отступил.
Полицейские бросились к коту, заковывая его в наручники. Дейл стоял, сжимая и разжимая кулаки, пока Гайка не коснулась его плеча.
— Дейл?.. — её голос дрожал.
Он обернулся. В его глазах уже не было ярости — только усталость.
— Всё кончено, — он прижался к ней, уткнувшись мордочкой в её шёрстку.
— В штаб? — Чип подошёл, снимая шлем.
— Позже… — Дейл покачал головой. — Сначала — поликлиника. Гайке нужно завершить обследование.
Гайка кивнула, прижимаясь к нему. В кармане её комбинезона лежала смятая справка — теперь лишь напоминание о прошлом.
Пока Толстопуза увозили, Вжик сфотографировал последний луч солнца, пробивавшийся сквозь тучи. На обратном пути Дейл вёл самолёт медленно, будто боялся разбудить тишину. Гайка мирно спала, её дыхание смешивалось с гулом двигателя.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
Автор: Morozko • Morozko, Рассказы • 0