Кларисса ждала меня на берегу, как мы и условились. Был чудный день. Солнце ярко сверкало в недосягаемой вышине, озаряя всё вокруг своим живительным светом. В соседней рощице пели разнообразные певчие птицы: каждая из них исполняла свою пронзительную песнь на свой доступный только ей лад, но все их песни были об одном: об удивительном чуде, благосклонно даруемом нам красавицей-Весной — о прекрасной и чистой Любви. Мы с Клариссой сидели на берегу небольшой тихой речки, любуясь её прозрачной водой и весело плавающими в неё рыбками, которые, сверкая своей серебристой чешуёй, небольшими стайками носились друг за другом, радуясь наступлению весны. Воздух был напоён благоуханием сладких ароматов окружавших нас полевых цветов и тихо струящимся журчанием реки. Всё вокруг дышало любовью и обожанием. Весна полноправно вступила в свои права, прогнав, наконец, свою злобную сестрицу-Зиму и, теперь, как гостеприимная хозяйка, щедро одаривала всех своей лаской и радушием.

— Клэр, — я повернулся к сидящей рядом Клариссе. — Ты знаешь, я тут подумал... — я, запнувшись, смущённо замолчал.

— Да, Чип... — Клэр, мило улыбнувшись, повернулась ко мне.

Боже, как же она была хороша! Эти смеющиеся прекрасные глаза, это необыкновенно милое личико, эта чарующая улыбка, эти короткие тёмные волосы... А фигура? Тонкий и гибкий стан, хрупкие нежные руки и прекрасные изящные ножки — одного только взгляда на её великолепную точёную фигурку было достаточно, чтобы влюбиться в очаровательную бурундучиху раз и навсегда. Именно это со мной и произошло...

— Так что ты хотел мне сказать? — Кларисса мило улыбнулась мне.

— Да так... — я смутился. — Вокруг такая неземная красота, — я обвёл рукой окружавшую нас весеннюю природу, что словами этого выразить невозможно... — Да и к чему слова? — я улыбнулся. — Порой, одно даже лишь едва заметное действие может сказать больше, чем тысяча слов...

Далее →